Сила трех

Когда у Мака потемнело в глазах и все внутренности напряглись перед желанным взрывом наслаждения, она подняла руки над головой, как сделала в тот момент, когда призывала силу. Он почувствовал удар. Казалось, пелену наслаждения пробила стрела с раскаленным наконечником. Этот широкий, острый наконечник пронзил Рипли насквозь и вошел в него.

Он лежал, как мертвый, но это было неважно. За такую ночь можно было отдать жизнь. Маку казалось, что его выпотрошили. Все тревоги, сомнения и мысли исчезли, сменившись ощущениями необыкновенной остроты. Он мог навсегда потерять способность ходить, говорить или думать, но это его ничуть не заботило. Какие мелочи… Зато он покинет этот мир очень счастливым человеком.

Рипли что-то негромко промурлыкала. «Ага, — лениво подумал он, — значит, я еще что-то слышу. Это большой плюс».

А потом ее губы прижались к его рту. Что ж, и осязание никуда не делось. Еще лучше.

— Мак…

Он издал какой-то звук. Это были не слова, но на свете существует множество способов вербальной связи. Он как-нибудь справится.

— Мак, — снова сказала Рипли, провела рукой по его телу сверху вниз и сомкнула пальцы.

О да, осязания он явно не лишился.

— Угу… — Мак откашлялся и с трудом приоткрыл глаз. Нет, он не ослеп. Еще один плюс. — Да. Я не сплю. — Голос был хриплым, но все-таки он был. И тут он понял, что просто погибает от жажды. — Я чуть не умер. Это было неплохо.

— Ну, если ты уже вернулся с того света… — Рипли снова скользнула по его телу, и Мак снова лишился только что обретенного дара речи, увидев, что в ее глазах горит прежний блеск. — Еще.

— Эй, послушай… — Ощутив прикосновение губ Рипли к своей груди, Мак понял, что дышит с трудом. — Знаешь, тебе придется дать мне немного времени, чтобы оправиться. Может быть, месяц.

Она засмеялась, и от этого порочного смеха по спине Мака побежали мурашки.

— Если так, то все это время тебе придется пролежать на спине.

Губы Рипли продолжали блуждать по его телу. Мак вжался в матрас.

— Чему быть, того не миновать…

Рипли знала, что ей грозит опасность. До сих пор она ни разу не делилась силой с мужчиной. Не чувствовала в этом потребности. Но с Маком все было по-другому. В ней говорило инстинктивное желание усилить близость, поделиться с ним этой частью самой себя.

Сомнений больше не оставалось: она влюбилась в него. И надеяться на то, что со временем это пройдет, не приходилось.

Все в семье Тодд долго ждали любви, но, когда дожидались, это происходило быстро и оставалось навсегда. Похоже, Рипли недаром носила свою фамилию.

Правда, она понятия не имела, что с этим делать. Но в данный момент это ее ничуть не заботило.

Что же касается Мака, то он чувствовал себя слегка пьяным и не видел причины бороться с этим ощущением. Поднимался ветер. Он стучал в окна, но от этого в коттедже становилось еще уютнее. Казалось, что они на острове одни, лично он был бы только рад этому.

— Так о чем ты хотел мне рассказать? — спросила Рипли.

— Гм-м… — Он играл ее волосами и думал, что был бы счастлив провести под их темным покрывалом всю жизнь. — Это может подождать.

— Почему? Я здесь, ты тоже. Я умираю от жажды. — Она села и откинула волосы. — Ты ничего не говорил о вине?

— Может, и говорил. Ты уверена, что готова к беседе за бокалом вина?

Она наклонила голову.

— Если ты не встанешь сейчас, то пеняй на себя, — угрожающе заявила она.

Мак был уверен в том, что, если он не встанет, Рипли снова оседлает его, а этого он уже не переживет.

— Пойду за вином.

Когда он сполз с кровати, Рипли засмеялась.

— Держи. — Он открыл тумбочку и сунул ей тренировочный костюм. — Так тебе будет удобнее.

— Спасибо. А какая-нибудь еда у тебя есть?

— Смотря что ты называешь едой.

— Все, что можно жевать. Я зверски хочу есть.

— Все ясно. У меня есть картофельные чипсы.

— Годится. — Рипли надела тренировочные брюки и подтянула резинку, надеясь, что они с нее не свалятся.

— Надо только найти пакет…

Когда Мак ушел, она натянула куртку и понюхала рукава, пытаясь понять, какие чувства испытывает, надевая его одежду. Рипли понимала, что это глупо и очень по-женски. Но какая разница, если об этом будет знать только она одна?

Когда она вошла на кухню, Мак уже открыл бутылку вина, достал два бокала и положил на стол пакет с чипсами. Она схватила чипсы и плюхнулась на стул.

— Давай поговорим… в другом месте, — начал Мак.

Он заметно нервничал. От чувства глубокого удовлетворения не осталось и следа. Что скажет и сделает Рипли, когда услышит его рассказ? Она была очаровательно непредсказуема.

— Почему?

«Еще одна очаровательная черта», — подумал он. Рипли спрашивала «почему?» почти так же часто, как и он сам.

— Потому что в другой комнате нам будет удобнее.

— В гостиной? Мы будем сидеть на твоих приборах?

— Ха-ха… Нет, там есть диван. Мы разожжем камин. У тебя ноги не замерзли? Может быть, дать носки?

— Нет, все нормально.

И тут Рипли заметила, что Мак нервничает. Что-то не давало ему покоя. «Что бы это значило?» — думала она, идя за ним в гостиную. Тропу к дивану пришлось прокладывать; похоже, им не пользовались по назначению с тех пор, как Мак снял коттедж.