Сила Внушения

Первая часть акции «Выяснение истины», прошла неожиданно легко. Шульга прошёл сразу в кабинет директора завода, поручкавшись вначале с его секретарём. А затем и самого директора не столько загипнотизировал на нужные действия, сколько банально ввёл в курс дела:

— Начальник цеха ворует масло, покрывает вредителя, обвинил непричастного!

Скорей всего руководитель завода и сам бы принял надлежащие меры, знай всю подноготную событий. А так воздействие мемохарба только подтолкнуло и ускорило разбирательства. Несколько звонков по внутреннему телефону, куча начальственных рычаний в адрес нерадивых, и непосредственно на самом заводе завертелась совсем иная карусель, где пошла ревизия материальных ценностей и поиск истинных махинаторов.

После чего директор лично устремился в застенки опорного пункта милиции, где и томился облыжно обвинённый токарь Вася. И там сразу начал общение с начальником, в звании майор, объясняя непричастность своего работника к саботажу и вредительству. Майор Курбаев оказался его хорошим знакомым, вполне вменяемым человеком, сразу прекратив дело и приказав освободить ценного специалиста из-под ареста. Но когда несчастный появился на люди, на него без содрогания было невозможно глянуть: в рваной спецовке, порядочно избитый, лицо опухшее, глаз заплыл и не хватает парочки передних зубов.

И свою обиду на такое к себе отношение, молодой мужчина скрывать не стал. Правда, большинство слов у него вылетали нецензурные, но всё остальное звучало примерно так:

— Я три года на фронтах провоевал, фашистов как собак резал, и ни одного ранения не получил! А тут мне какая-то мразь тыловая зубы выбила?! И при этом пытался сделать меня японским шпионом?! Я до самого Сталина дойду! У-у-у…!

Как ни странно, начальник опорного пункта только и мог посочувствовать:

— Понимаю тебя, сержант, понимаю! — и посоветовать: — Но лучше не нагнетай, не нарывайся! Иди домой, отлежись пару дней… Дашь ему недельку для восстановления?

Это Курбаев уже директора спрашивал.

— Конечно дам! — согласился тот. — Так что иди Василий домой, через медпункт, а мы тут сами разберёмся…

Общими усилиями как-то недавнего арестанта удалось успокоить, уговорить, не раздувать скандал, и отправить в больницу. Всё это время Шульга маячил за директором тенью, словно он его личный секретарь, словно так и надо. Так что и дальнейший разговор между двумя начальствующими приятелями слышал от слова до слова:

— И кто это так моего работягу отделал?

— Да есть тут у нас один чудила, капитан. Хуже бешеной собаки всех кусает, карьеру делает. И не просто на моё место хочет сесть, а сразу выше метит, в районное начальство. Ну и с ним один старшина, тоже гадёныш, по прозвищу Рекс… Сейчас они оба на вызов уехали. И не знаю, как ор переживу, когда они вернутся. Наверняка капитан станет вопить, что я японского шпиона отпустил.

— Неужели такой опасный тип, что ты сам его боишься?

— И рыпнуться не могу! Сынок он одного нашего генерала… Тоже тот ещё фрукт!..

Тут встрял деликатно в разговор Киллайд:

— А что за вызов? И куда именно?

— Да очередную воровскую малину с утра накрыли… А такие места капитан наш со своим Рексом самолично обыскивать любят. Догадываемся, что они нагло тащат всё, что ценное и в вещдоки не сдают… Но связываться, себе дороже… Тьфу! Вот же гадость!.. Скорей бы его уже в район забрали!..

Всё ещё досадуя и чертыхаясь, майор Курбаев и адрес «малины» назвал. После чего попрощался с Шульгой за руку, да и забыл о его существовании. Как и директор, в памяти которого оставалось лишь убеждение, что ему помог разобраться во всём некий лейтенант госбезопасности.

А сам Киллайд поспешил на тот самый воровской притон, где капитан-карьерист проводил следственные мероприятия:

«Если уж взялся за спасение Катиного мужа, — убеждал он себя на ходу, — То надо доводить дело до конца. А то ведь избавиться от подозрения в шпионаже гораздо сложней, чем от обвинений в саботаже».

Успел вовремя. Обыск ещё продолжался. Во двор двухэтажного дома на восемь квартир в двух подъездах, никого не пускали два юных, безусых солдатика. Скорей всего из весеннего призыва. Ещё двое в поте лица грузили полуторку с высокими бортами. Носили какие-то вещи в узлах, чемоданы, баулы, швейные машинки и прочее. Что, в общем-то, кардинально противоречило всем процессуальным и юридическим нормам. Ну арестовали хозяев воровской малины, ну сделали обыск, ну провели подробную опись имущества. Но после этого квартиры опечатывались и стояли неприкосновенными до решения суда. Допускалось лишь изъятие вещественных доказательств, орудия непосредственно преступления и к ним относящиеся предметы.

А здесь чуть ли не тотальный переезд граждане милиционеры устроили. Или слишком много набралось вещественных доказательств?