Сильмариллион

Говорят, что долгое время Мелькора не видели в Валиноре и ничего не слыхали о нем, пока он нежданно не явился в Форменос и не вызвал Феанора к воротам для беседы. Хитроумно доказывал он свою притворную дружбу, убеждая его вернуться к мысли о бегстве из тенет валаров.

— Ты видишь, как я был прав, — говорил он, — и как ты несправедливо наказан. Но если душа Феанора по-прежнему свободна и отважна, как его речи в Тирионе — я помогу ему и унесу далеко от тесной этой земли. Разве сам я не валар? Валар, и больший, чем гордо восседающие в Валиноре: и я всегда был другом нолдоров — самого искусного и доблестного народа Арды.

Сердце Феанора было ожесточено унижением перед Мандосом, и он молча смотрел на Мелькора, размышляя, можно ли доверять ему настолько, чтобы принять его помощь и бежать. Мелькор же, видя, что Феанор колеблется, и зная, что душа его в рабстве у Сильмарилей, закончил так:

— Твердыня твоя крепка и хорошо охраняется, но не надейся, что во владениях валаров какая-нибудь сокровищница спасет Сильмарили!

Но его хитроумие на сей раз обернулось против него же; слова его коснулись самого сокровенного и пробудили пламя более жаркое, чем он рассчитывал; и взгляд Феанора прожег благородное обличье Мелькора, пронзил покровы его дум и узрел его неуемную жажду обладания Сильмарилями. Тут ненависть превзошла страх Феанора, он проклял Мелькора и прогнал его прочь, крича:

— Убирайся от моих врат, ты, тюремная крыса Мандоса! — и с этими словами захлопнул ворота перед самым могучим из живущих в Эа.

И Мелькор ушел с позором, ибо опасность грозила ему и он знал, что не пришло еще время мстить; но сердце его почернело от гнева. А Финвэ исполнился великого страха и послал гонцов в Валмар.

Валары сидели в Кольце Совета у своих врат, страшась удлинившихся теней, когда прибыли гонцы из Форменоса. Оромэ и Тулкас вскочили — но едва они собрались в погоню, как из Эльдамара примчались вестники: Мелькор пронесся через Калакирию, и эльфы видели с Туны, как он мчался, разгневанный, подобный грозовой туче. А оттуда, сказали они, он повернул к северу, ибо тэлери в Альквалондэ видели его тень, что накрыла их гавань и унеслась к Араману.

Там Мелькор ушел из Валинора, и Два Древа долго сияли незамутненно, и земли полнились светом. Но напрасно ждали валары вестей о враге: и тучей, отдаленной, но неумолимо растущей, гонимой все ближе неспешным северным ветром наплывало на живших в Амане сомнение — и радость увядала, и страх неведомого, но близкого лиха вползал в сердце.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Глава 8 О Затмении Валинора ⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда Манвэ услышал, куда направился Мелькор, показалось ему несомненным, что тот замыслил укрыться в старых своих твердынях на севере Средиземья; и Оромэ и Тулкас поспешили на север, чтобы, если удастся, перехватить его — но не нашли ни следа, ни слуха о нем за берегами тэлери, в незаселенных пустошах, что лежали близ Льда. Потому стража на северных границах Амана была удвоена, — но напрасно, ибо прежде, чем началась погоня, Мелькор повернул назад и тайно перенесся далеко на юг. Он все еще был одним из валаров и мог изменять облик или ходить без покровов, как его братья; хотя близилось время, когда он лишится этой возможности навсегда.

Так, невидимым, пришел он наконец в мглистый Аватар. Край этот, лежавший к югу от Эльдамарского залива, узкой полосой протянулся у подножия восточных Пелоров, и его долгий и мрачный берег был темен и неизведан. Там, между отвесными горными стенами и черным холодным морем, залегли самые глубокие и непроглядные тени в мире; и там, в Аватаре, в тайне и неизвестности жила в своем логове Унголианта. Эльдары не знают, откуда она взялась, но кое-кто говорит, что бессчётными веками раньше, когда Мелькор впервые с завистью взглянул на Владения Манвэ, ее породила тьма, окружающая Арду, и она была одной из тех, кого Мелькор растлил и привлек к себе на службу. Но она отреклась от своего Господина, желая быть хозяйкой своих вожделений, высасывая все, дабы насытить свою пустоту; и она бежала на юг — спаслась от валаров и охотников Оромэ, потому что их бдительность была направлена к северу, а на юг они долгое время не обращали внимания. Так она подобралась к свету Благославенного Края, ибо жаждала света и ненавидела его.

Она жила в глубоком ущелье, приняв облик чудовищного паука, и плела в расселинах черную паутину. В нее ловила она весь свет, какой могла — и вновь исторгала его темными сетями удушающей мглы, покуда свет не перестал проникать в ее логово; и она голодала.