Сильнее бури

В кромешной тьме, обступившей Кадырова, слабым светом светился лишь один маячок. И Кадыров, не задумыва'ясь, ринулся в райисполком, к Султанову. Он не был уверен, что Султанов может его спасти, но председателю райисполкома наверняка известно больше, чем Кадырову. Султанов умеет глядеть вперед, он всегда вливал в своего друга силу и бодрость! Кадыров спешил к нему за поддержкой, за советом, за утешением. Он шел на дно и рад был ухватиться хоть за соломинку.

Пока он добрался до района, его носовой платок, которым он то и дело вытирал лицо, шею, затылок, так вымок, словно Кадыров полоскал его в речке.

Но вот и знакомое здание райисполкома. Широкая аллея, обсаженная зонтами-деревьями. Аккуратные скамейки для заждавшихся, приученных к терпению посетителей. Приемная, где грозным стражем султановского покоя восседала пышнотелая секретарша. Заветная дверь, обшитая щегольской черной кожей…

Сенретарша сухо кивнула Кадырову и зачем- то спросила:

- Вы к кому, товарищ Кадыров?

- Султанов у себя?

Секретарша выплыла из-за своего столика и прочно утвердилась между Кадыровым и дверью, н которой он хотел шагнуть.

- Товарищ Султанов у себя, но никого не принимает. У него совещание.

Кадыров побагровел, провел мокрым платком по вспотевшей шее.

- Мне-то он, думаю, уделит пару минут.

- Товарищ Султанов ни для кого не делает исключения.

- А вы все-таки доложите ему обо мне. Меня он должен принять.

Секретарша пожала плечами и скрылась за дверью. Выйдя через минуту, она с укором сказала:

- Я же вам говорила! Товарищ Султанов очень сожалеет, но у него важное совещание.

Если хотите, посидите пока в саду… Но вряд ли он скоро освободится.

- ( Та-ак… - понимающе протянул Кадыров.

Он постоял еще немного, потом круто повернулся и ушел, яростно хлопнув дверью. Все было ясней ясного. Никакого совещания Султанов не проводил - уж Кадырову-то знакомы были эти штучки! Он просто не пожелал видеть Кадырова. Он больше не нуждался в своем друге… Да, товарищ Султанов умел глядеть вперед!

Когда Кадыров вернулся в Алтынсай, солнце клонилось к горизонту. Возле колхозного правле- / ния никого не было. Кадыров, обрадовавшись этому, направился в свой кабинет. По дороге он заглянул в комнату, где обычно сидела секретарша. Назакатхон еще не ушла, но была не одна: она разговаривала с отцом.,

- Аликул! Когда кончишь разговор, зайди ко мне, - на ходу бросил Кадыров.

Сев за свой стол, он потянулся было к графину с водой, но тут же с досадой убрал руку: графин был пуст. Вот уже несколько дней, как Назакатхон не потчевала раиса ни чаем, ни конфетами, ленилась даже наполнить графин свежей водой. Недавно Кадыров попросил ее заварить • чай. Назакатхон высокомерно фыркнула:

- Я вам не служанка, раис-амаки!

Кадыров поглядел на нее исподлобья, догадливо усмехнулся и с тех пор бывал в правлении реже.

Кто знает, может быть, в Назакатхон, позавидовавшей однажды чистой, самозабвенной любви Михри и Керима, проснулось чувство брезгливости - и к себе и к тем, кому она без любви беспечно дарила свои ласки. Но у Кадырова сложилось иное мнение: «Почуяла, красавица, что Кадырову не быть раисом, - думал он хмуро, - вот и запела другую песню! То ластилась, лебезила перед председателем, а теперь задрала носишко!

Так оно и бывает в жизни: теряешь почет и власть - теряешь друзей. Не хватает еще, чтобы от меня отвернулся твой отец! Ну, нет, этот не покинет меня в тяжелую минуту, одной мы веревкой связаны1»

Аликул, войдя в кабинет, поклонился председателю и присел на диван с постным, смиренным выражением лица.

- Слыхал? - обратился к нему Кадыров. - Плохи наши дела. Умурзакова добилась-таки своего! Просчитались мы, видно. Крепко просчитались.

- Это ты, ты просчитался, раис, - спокойно возразил Аликул. - Прошу тебя, не сваливай с больной головы на здоровую.

- Погоди, погбди… - нахмурился Кадыров. - Что ты мелешь?

- Худо тебе придется, раис. Ой, худо! - Аликул даже зажмурился от огорчения. - И зачем ты лез на рожон, да еще других мутил?

- Погодй! - Кадыров стукнул кулаком по столу. - Я-то знаю, что меня ждет. Так ведь и тебе не ходить больше в председателях совета урожайности. Вот и давай подумаем…

- А что мне думать, раис? Мне эта должность нелегко досталась. Ой, нелегко! Сколько лет я трудился в поте лица своего, чтобы заслужить уважение народа1 Дехкане выбрали меня председателем совета урожайности. Это хорошая должность, раис. Зачем же мне от нее отказываться?

Кадыров тупо уставился на Аликула, еще не понимая смысла его слов. Аликул скромно сидел на диване, перебирал тонкими пальцами тощую козлиную бородку. В прищуренных глазах таилась хитрая лисья усмешка.

Заметив наконец-эту усмешку, Кадыров раздраженно сказал:

- Ты что овечкой прикидываешься? Давай, говорить откровенно, по-мужски. Ты знаешь, что нам грозит?

- Тебе грозит, раис, - опять пропел Али кул,- тебе, а не мне…

- Да у тебя, видно, дырявая память, а? Мы ведь оба были против целины! Оба потакали Молла-Сулейману! Вместе состряпали это проклятое письмо в газету! Оба Мы промахнулись, обоим нам и отвечать перед народом!