Сильнее бури

- Ты же знаешь, старый Муратали никогда не кривил душой. Я могу накричать, поспорить, а лгать я не умею, Керим. Ложь - страшнее змеиного яда. Так сказала моя дочь, а слова эти я вложил з ее сердце. Помнишь, Керим, ты пришел ко мне с умным советом, а я прогнал тебя прочь? Так вот, я все-таки сделал, как ты говорил, и не стыжусь в этом признаться. Я всем готов повторять: Керим - хороший хлопкороб, не грех иной раз послушаться его совета!

Муратали сейчас не был похож на себя, он не требовал, не ворчал сварливо и несговорчиво, а оправдывался… Он дорожил своим' честным именем, ему хотелось убедить всех, что он ничем не запятнал это имя.

- И слышишь, Керим? Слышите, люди добрые? Клянусь своей честью, клянусь честью своих предков, этот длинноногий Уткыр возвел на меня напраслину!

Но Муратали не дали договорить. Из толпы, откуда ни возьмись, вывернулся Гафур и, встав перед своим бригадиром, неодобрительно покачал головой и произнес елейным уличающим голосом:

- Ай-яй, дорогой Муратали… Что же это ты валишь с больной головы на здоровую? Я тебе друг, я очень уважаю тебя, но… - Он повернулся к дехканам и ударил себя кулаком в грудь. - Но правда для меня дороже дружбы! Я и под мечом говорил бы только правду! Я видел - и все видели, - как наш уважаемый бригадир беседовал с уважаемым Юсуфием…

- Он приходил ко мне. Верно. Но…

- Ага! - торжествующе воскликнул Гафур. - Вы беседовали! И если ты наговорил ему бог весть что, так зачем же от этого отрекаться? Ты держись своих слов, расскажи нам, за что ты оклеветал мою несчастную племянницу.

- Ты же не слышал, о чем мы говорили, Га- / ФУР, - как-то беспомощно произнес Муратали. -

У меня и в мыслях не было того, что приписал мне этот нечестивец…

Гафур язвительно ухмыльнулся:

- Никто, и вправду, не слыхал, о чем вы толковали. И никому не дано узнать, что у тебя были за мысли. Может, праведные, а может, и нечестивые… Ты не обижайся на меня, дорогой, за правду, но как ты докажешь…

Однако Гафуру не удалось закончить свою обличительную речь. Вперед выступил Погодин. Он дружелюбно улыбнулся Муратали и сказал, адресуясь не столько к Гафуру, сколько к дехканам:

- А Муратали-аМаки и не надо ничего доказывать. Мы верим ему. Я было подумал сначала, что Муратали-амаки попался на удочку Юсуфия, но если он говорит, что Юсуфий вывернул его слова наизнанку, значит так оно и было. Я убежден, что этот борзописец, не сумев заручиться поддержкой дехкан, постарался выдать желаемое за действительное.

- Эй, эй, директор! - крикнул Гафур. - Легче на поворотах! Не клевещи на партийную печать!

- Мы уважаем партийную печать, - возразил Погодин, - это наш голос, голос народа. Вот потому-то наш прямой долг - срывать маски с клеветников и газетных лихачей, пробравшихся в редакции и позорящих звание советского журналиста!

- Ай, директор, ты говоришь так потому, что Юсуфий погладил кой-кого против шерсти.

- Юсуфий выступил по вопросу, в котором и не пытался разобраться. Кто-то, видно, насовал ему за пазуху пустых орехов! Его беседа с Умур- заковой была какая-то странная. В вопросах Юсуфия чувствовалась явная предубежденность. Со мной он и совсем не захотел разговаривать. Он поет с чужого-голоса, друзья. Вместо того чтобы поддержать алтынсайцев в их смелом начинании, он бросил камень на дорогу, по которой вы идете к счастливой, зажиточной жизни.

- Верно, Иван Борисович! - откликнулся из толпы Бекбута. - Уткыр метил в Айкиз, а попал в нас!

- Еще неизвестно, в кого он метил!

- Айкиз для нас старалась!

- Она/нам добра желает!

- Уткыр писал с закрытыми глазами!

- Не дадим в обиду Айкиз!

- У него очки темные, мешают видеть!

На скамейку вспрыгнул Керим, заговорил, стараясь перекричать расшумевшихся дехкан:

- Да что вы заладили: Уткыр, Уткыр! А не приложил ли к этой статье руку наш уважаемый раис? Он вцепился нам в халаты и хочет оттащить нас от целины! Он показывает всем бурю, о которой мы уже и думать забыли, через увеличительное стекло: глядите, мол, какая страшная, дехкане перед ней - букашки!

- Он нас не только бурей стращает!

- Он-то, наверно, и толкнул под локоть этого Уткыра!

- Раису самому страшно, вот он и нас пугает!

- Разве мы слабей и трусливей ферганцев и мирзачульцев?

- Эй, Бекбута! - прогремел раскатистый бас Суванкула. - Ты был в Фергане, видел, какие там кипят бои, вот и провел бы политбеседу с Кадыровым.

- Бекбута, расскажи, что ты там видел.

- Я рассказывал. Там тоже наступают на пустыню. А в пустыне соль, как в шурпе у плохой хозяйки! Ферганцев это не пугает. Я видел хлопок в пустыне. Видел новые кишлаки. Видел сады, - там, где недавно рос только камыш, в котором. бродили кабаны.

- Уж кабанов-то, верно, распугал наш храбрый Бекбута! - сказал Суванкул, и все расхохотались.