Сильнее магии

— Ерунда! Ты пытаешься найти способ отвязаться от меня и не ходить со мной на бал! И я считаю, что у меня есть право узнать — почему?

— Да ты и сам знаешь почему, — вымолвила Леона. — Ты отлично понимаешь, что моя связь с обществом «Аркейн» имеет весьма странный характер. И теперь, когда нет острой необходимости идти на бал, я считаю, что нам обоим лучше бы не показываться на людях вместе.

— Так ты хочешь держать наши отношения в тайне?

Леона откашлялась.

— Да, мне вообще-то пришло в голову, что разумнее было бы…

— И когда это мы с тобой слушались голоса разума? — перебил ее Таддеус.

— Надеюсь, ты можешь понять, что для меня все это как-то неудобно, — сказала она.

— Потому что ты не хочешь, чтобы тебя видели вместе со мной?

Это было уже слишком.

— Да как ты можешь говорить такое? — воскликнула Леона. — Не знаю, может, ты и не заметил, но последние несколько дней я нахожусь в состоянии сильнейшего стресса. Я видела двух убитых людей, была вынуждена сбежать из собственного дома, потому что мне угрожал убийца, который оказался к тому же сумасшедшим. А потом меня похитили пять заговорщиков и безумный ученый! Не говоря уже о том, что я потеряла девственность в этой самой оранжерее!

И Леона разрыдалась. Рыдания вырвались из ее груди неожиданно, застав врасплох ее саму. Какое-то мгновение назад она была охвачена яростным негодованием, а теперь слезы потоками лились из ее глаз, как вода в водопаде. Да что с ней такое? «Думай о хорошем!»

Увы, в данный момент совет дядюшки Эдварда оказался бессильным против потока эмоций, которые так и рвались из нее наружу. Отвернувшись от Таддеуса, Леона закрыла лицо обеими руками и плакала.

Она плакала о матери, которую потеряла, когда была еще совсем юной; о дяде, которому доверяла и который покинул ее; о Каролин, подруге, с которой надеялась делить кров до конца жизни; о детях, которых она могла бы родить, если бы вышла замуж за Уильяма Тровера. Больше всего слез у нее вызвали воспоминания о бессонных ночах, когда она смотрела на потолок и старалась представить себе свое будущее; о той энергии, которую она потратила на то, чтобы думать о хорошем, хотя сразу было понятно, что это пустая трата времени.

Леона услышала, как где-то, довольно далеко от нее, завыл Фог, но она не могла унять слез, чтобы пойти и погладить его. При мысли об этом Леона зарыдала еще сильнее.

Она ощутила, как Таддеус положил руки ей на плечи. Повернув Леону к себе, он, не сказав ни слова, крепко обнял ее.

Леона прижалась к нему и рыдала до изнеможения, до тех пор, пока слез не осталось. Когда она, наконец, успокоилась, прижимая лицо к его пиджаку, промокшему от ее слез, Таддеус поцеловал ее в голову.

— Прости меня, — прошептал он. — За все прости.

— М-м-м… — промычала в ответ Леона, не поднимая головы.

— Почти за все, — поправился Таддеус.

Она рассеянно кивнула.

— В большей части случаев твоей вины не было, — сказала она.

— Кроме потерянной невинности.

— Да, в этом ты виноват, — кивнула Леона.

Приподняв ее подбородок, Таддеус посмотрел в заплаканные глаза Леоны.

— Знаешь, за это мне как раз извиняться не хочется, — промолвил он. — И я не чувствую ни капли сожаления.

— А почему ты должен сожалеть? — пожала она плечами, прикрывая лицо собственным рукавом. — Это же была моя невинность, а не твоя.

— Причина, по которой я не испытываю ни капли сожаления по этому поводу, заключается в том, что это было самое чудесное, самое замечательное из всего, что я сделал в своей жизни, — проговорил Таддеус.

— О! — Надежда вернулась к ней словно из ниоткуда, как будто и не казалась ей потерянной навсегда еще какую-то минуту назад. — У меня точно такое же ощущение, — призналась она.

Таддеус нахмурился:

— Но если это так, то почему ты включила потерю собственной девственности в список тех проблем, которые больше всего досаждали тебе за последнее время?

— Вовсе я не называла это списком досаждающих мне проблем, — возразила Леона. — Потерю девственности я попросту сочла тем, что вызвало у меня стресс.

— Что, черт возьми, это означает?

Она с улыбкой посмотрела на него:

— Мне очень жаль, Таддеус, но есть вещи, даже очень-очень приятные, которые могут вызывать у нас стресс.

— Но это же смешно! — воскликнул Таддеус. — Ну какой стресс может возникнуть в такой ситуации?

— Ты что же, хочешь стоять тут и спорить со мной о том, что я должна и чего не должна чувствовать, когда теряю девственность?

— Да, черт возьми, я готов спорить с тобой об этом! — отозвался Таддеус. — Я тоже принимал участие в том, что происходило тут в ту ночь, но я не испытал даже намека на стресс.

— Возможно, дело в том, что это не так задело твою чувствительность, — предположила Леона.

— Черт возьми, женщина, я уже говорил тебе, что в ту ночь, когда ты с помощью камня утренней зари спасла меня от действия ядовитых испарений, между нами возникли некие физические узы, — напомнил Уэр.

Оттолкнувшись от него, Леона выпрямилась, приосанилась и приготовилась поставить на карту все свое будущее. «Думай о хорошем!»