Сильнее разума

скажем, ревизию финансово-хозяйственной деятельности, выявили совершенно ненужный запасец всевозможных деталей, инвентаря и техники на 100 тысяч рублей. А возник он с попустительства председателя правления. Тут народные контролеры «потрясли» самого Головко. Однако новый стиль дозорных, их стремление сосредоточить контроль на поиске внутренних резервов, повышении рентабельности производства, решении вопросов социальной сферы не признать и не оценить председатель не. может. Ведь и в этом случае проверяющие в отличие от бывших членов ревизионной комиссии колхоза, исправно переписывающих, бывало, с одного листа на другой «приобретения», поставили перед правлением вопрос ребром: или используйте технику и устанавливайте оборудование, или продавайте то, что не нужно – нечего фонды омертвлять. Что ж, продали часть, а другую в дело пустили. Вон сушилку стоимостью в 50 тысяч отдали в монтаж на колхозный плодоконсервный завод.

Взять «гербицидное дело». Установили дозорные, что полеводы первой и второй бригад закупили в прошлом году на 13 тысяч химпрепаратов, а списали их на 25. Как такое могло случиться? Оказывается, списывали залежи прошлых лет. Так вот почему применение их до того только урожайность сорняков повышало: не те уже свойства были у гербицидов. Нелегко себя чувствовал на собрании группы агроном-химик. Да и правление колхоза испытывало немалую неловкость, когда народные контролеры передали ему не только материалы для наказания виновных, но и конкретные предложения по составлению экономически обоснованных заявок на закупку ядохимикатов, не дешевых, между прочим.

Правда, потом, когда дозорные спасли на мясокомбинате от «усушки» колхозное мясо, потеплели сердца правленцев, а Головко первым заговорил, что дозорных бы и поощрить не грех. Хотя на этот счет у него и раньше особых колебаний не было. «Моя жинка в санатории работает, в народном хоре по вечерам поет. Так ей за это три дня к отпуску прибавляют, а тут – такое дело», – рассуждает председатель.

Да уж, конечно: работают контролеры далеко не в условиях особого благоприятствования, «молоко» бы им за вредность не помешало. Я хорошо представляю, сколько косых взглядов пришлось выдержать той же Екатерине Ивановне, когда взялась она за такой вроде бы незначительный вопрос, как использование спецодежды. Выдавали ее в колхозе кому надо и не надо. Некоторые бойкие ребята-механизаторы, скажем, не только сами ходили в колхозных фуфайках, но и членов семьи в них одели. Пришлось разъяснить кое-кому соответствующее положение, навести порядок с выдачей.

Не думаю, чтобы цвели в улыбках при встрече с Гулий и колхозные строители, которых она также «копнула»: видите ли, приноровились выписывать стройматериалы сразу на несколько объектов. Поди потом установи, сколько и куда пошло, допустим, кирпича или пиловочника, все ли в дело пущено, а не на сторону ушло, свату иль брату Деревня – она богата родственными связями.

– Так, так, – кивает согласно головой Екатерина Ивановна. Но вдруг вся напрягается и поворачивает разговор вроде бы в иную сторону: – Село – организм своеобразный. Тут, того и гляди, если упустить воспитательную работу, мигом образуется не деловая спайка, а круговая порука, о которую, как известно, любое благое намерение может разбиться вдрызг. Потому-то и считаю я: настоящий контролер не тот, кто только бойко проверки проводит, а кто еще умеет и работать с людьми.

Каково! Не день и не два наблюдаю я за этой женщиной, то улыбчиво-добродушной, то строго-сосредоточенной, но всегда предельно внимательной к собеседнику. Вот толкует она с заведующим складом Николаем Назаренко, опрометчиво закрывшим наряд на оплату за уборку в помещении не за отдельно выполненные различные операции, а за проведенное на работе время. «Николай, переделай бумагу, пока не поздно. А то придется из своего кармана разницу оплачивать». Зав. складом недоволен: «Неужто и в самом деле писать: «за мытье полов», «за стирку занавесок»?

«А как думаешь? Вы же на хозрасчете!»

Через день тому же Назаренко будто бы между прочим она сообщает: «Я тебя в пример полеводам поставила – тщательно учет ведешь. Они же наняли женщин оштукатуривать бригадный домик и заплатили им за работу поденно, вместо того чтобы произвести расчет за фактически выполненное дело, что значительно дешевле». Николай, польщенный, улыбается: «Вахлаки».

– У меня в колхозе недоброжелателей нету, – говорит Гулий. И, как я теперь понимаю, сказано это не опрометчиво. Она уверена, что действия народного контролера находят в конце концов понимание. Взять тех же строителей. Им, а не кому-то говорят люди «спасибо»: дома-то, которые они возводят сейчас, после наведения порядка, на две тысячи стали дешевле. Наверняка забыли «горькие минуты», причиненные народными контролерами, и те доярки, что были «биты» когда-то за неаккуратность, а ныне получающие солидные добавки к зарплате за чистоту на фермах и высокое качество продукции. Да мало ли…