Сильнее смерти

Позже, годы спустя, Марсель понимал, что она была весьма искушена в любовной науке, и что ему с ней необыкновенно повезло. А пока — после её отъезда он скучал, думал — найдёт лекарство от той скуки в объятиях дворовых девчонок, но — они не были магами, и с ними не было так интересно. А ещё — им делалось дурно от Марселевой силы. Господин Ансельм однажды застал его за попытками привести в чувство лежавшую в глубоком обмороке девицу, дёрнул его за ухо и строго-настрого запретил снимать амулет во время свиданий — раз уж он, Марсель, готов спать с обычными девчонками, не магами. А Марсель был готов — если не считать досадных побочных эффектов, всё остальное-то очень даже ничего! Правда, он не понял, причём тут любовь. С госпожой Адрианой была, скорее, дружба и наставничество — с её стороны, любопытство и ученичество — с его, а с другими — просто развлечься. Где любовь-то?

Господин Ансельм вздохнул. Потом ещё раз вздохнул. А потом сказал:

— Может быть, господь смилостивится над тобой и даст тебе ощутить — каково это, когда ты не просто встретился с кем-то забавы ради, а любишь серьёзно и глубоко, и более того — тебя тоже любят, и кажется, что само мироздание звенит в унисон с вашими мыслями и чувствами. Но — никто не может обещать, что с тобой такое случится. Потому что только с равной тебе ты сможешь ощутить что-то подобное. А это, как ты понимаешь, большая редкость. Любовь, мальчик мой, сильнее самой смерти. И поэтому в нашей с тобой жизни почти что и не встречается.

Марсель помолчал, потом отважился спросить:

— А вы? Вы встречали любовь?

— Мне казалось, что да. А на самом деле вышло — что нет.

Он встал и удалился, и более они об этом не говорили никогда.

* * *

— Господин де Риньи? Так он бывал в доме деда, — встрепенулась она. — Я знала его. Я была совсем маленькой, но дед всё равно представлял меня всем выдающимся магам, с кем поддерживал знакомство. И я помню, господин де Риньи рассказывал, что обрёл своего сына, и что он красив и талантлив.

— Правда? Он так говорил?

— Да. И… госпожу Адриану я тоже видела в доме деда, — она взяла его руку, переплела пальцы.

— А что в таком случае делают с благородными девицами, имеющими магический дар? — этот вопрос занимал его чуть ли не с тех самых пор, но было решительно некому его задать.

— В самом лучшем случае — рано выдают замуж за подходящего по смыслу мага, — смеялась она. — А вообще — бывает по-разному, конечно. Кого-то просто выдают замуж, только бы выдать, хоть за кого, а дальше — ну, как знаешь. Кого-то вовсе не выдают. Кому-то находят-таки мага — на раз, или на несколько встреч, как вам. А дальше — необходимость именно этого брачного союза должна перевесить такой досадный факт, как отсутствие девственности у невесты, — усмехнулась она. — Да, мне было шестнадцать, когда дед всё это решил. И сказал, что сам объяснит моему жениху — когда у меня таковой появится — что к чему в этом мире. Кстати, он очень радовался рассказам о ваших успехах, и говорил господину де Риньи — привези молодого человека познакомиться. А ваш отец отвечал — вот шестнадцать стукнет, займусь. Представлю ко двору и всем, кому он может быть полезен. Но не успел, я правильно понимаю?

— Правильно. Не успел.

6. Разбойник

О политике и о религии, которая иногда тоже есть политика, Марсель не задумывался лет так до шестнадцати. Жизнь шла своим чередом — в разнообразных занятиях и делах Зелёного Замка, к которым господин Ансельм тоже пытался его приучить. И здесь пригодился Марселев опыт в материнской лавке — там тоже нужно было считать, соображать и командовать так, чтобы люди не сидели без дела, и всё, что должно, шло как бы само собой. Господин Ансельм смотрел на него — и хвалил, говорил — Марсель хорошо справляется.

О еретиках Марсель услышал случайно — болтали слуги во дворе. Что их богатый сосед, его высочество Франциск Лимейский, запретил исповедовать реформированную религию на своих землях, и пригрозил казнью без суда и следствия, если вдруг кто будет пойман за молитвами, обрядами или проповедью. И десятки людей должны были либо вернуться к вере отцов и снова стать добрыми католиками, либо покинуть владения принца. А куда таким деваться? На соседние земли, ясное дело.

Господин Ансельм надеялся, что защитные заклинания определённого рода избавят их от назойливых переселенцев. Но оказалось, он надеялся зря.