Сильнейшие

— Друзья делят многое. А подумай еще о грис. Думаешь, они всегда хотят таскать тюки и всадников? — рассмеялся. — И уж точно не выбирают! А вот если бы могли решать, был бы иной разговор!

— А если бы с тобой — так?

Голос неожиданно стал иным, словно с малышом заговорил:

— Если сумеют подчинить и удержать — их право. Мое право — сопротивляться. Но тут все иначе, подумай сам. Мы же не враги с Нети.

Она появилась в доме недавно. Смуглая почти до черноты, прямая, будто копье, с высокой грудью — и огромными, нежно-голубыми глазами. Глаза и были самым примечательным в ее облике, глаза — и осанка. Кайе знал эту девушку — пару раз встретил на празднике и запомнил. Чем она занималась, толком никого не интересовало — среди мастеров ее имя не было известно, среди «красных поясов» тоже. Скорее всего, просто вела дом. Ее отличало спокойное достоинство — в южанках подобное не больно ценилось; одно дело — знать себе цену, гордости не терять, а другое — отрешенное безразличие. Но охотники снискать ее благосклонность находились.

Юноша и не подумал бы привести девушку в дом, но ее, считай, подарила та, чей далекий от человеческого голос был важен с детства — Башня Асталы.

Для него день памятный был особенным — впервые ему доверили искать того, кто нужен Хранительнице. Нужного он нашел быстро — мрачноватого парня с давним следом ожога через всю щеку. Избранник Хранительницы принял свою участь спокойней многих — правда, по пальцам счесть можно было случаи, когда человек воспротивился.

А Нети…

Она повела себя так, как не каждая отважится. Слезы-то лили многие, а она побежала следом, как только узнала — а ведь кинуться следом за ним было страшнее, чем прыгнуть вниз с головокружительной высоты.

На площадку выбежала, уже видя, как человек скрывается в теле Башни. Закричала, упала к ногам оборотня, обхватив его колени руками. Кайе хмуро оглянулся — поздно.

— Поздно, — сказал вслух. Никто не отберет у Хранительницы то, что она уже приняла. Это немыслимо и сулит беды Астале.

— Встань. Кто он тебе?

— Брат… у нас общая мать.

— Больше у тебя нет никого?

Помотала головой, волосы завозились по пыли. Вскинула голову, с ужасом глядя на край Хранительницы. Там пока было пусто.

— Пойдем, — наклонился, поднимая за локоть. — Идем со мной.

— Нет, — еле слышно произнесла, не сводя глаз к вершины Башни. Кайе на миг ощутил сожаление, что не сможет услышать, как учащенно забьется сердце Хранительницы от его дара… подхватил Нети на руки и унес прочь. По дороге сказал, не желая пугать:

— Станешь присматривать за моей матерью, если справишься. Наравне с ее женщинами…

Для девчонки из «ничьих» кварталов, не мастерицы даже, подобное возвышение казалось воистину чудом. Она не стала подобием Чиньи. Кайе порой звал ее к себе, но все равно считал не своей, а той, что заботится о матери. Старший не прикасался вообще.

В доме она держалась на положении простой служанки, но относились к ней вполне уважительно — скоро поняли, что Натиу тянется к этой девушке и доверяет ей. Ахатта спросил, не желает ли она по-настоящему перейти под покровительство их Рода — так, подобранная на улице, Нети считалась никем. Девушка молча покачала головой.

Ее одежда всегда была безукоризненно аккуратной, но лишенной украшений — Нети разве что неширокий узор позволяла себе. Кайе взял ее в дом, повинуясь импульсу — знал ее ровно настолько, чтобы понять — девушка умеет себя вести. И она — добрая, внимательная. Руки ее, не слишком умелые, оказались очень надежными — наполовину безумная женщина льнула к ней, словно дитя к матери. А Нети почти не отлучалась из покоев Натиу. И почти все время молчала.

Всего этого Огонек не знал. А к служанкам Киаль его тянуло отчаянно, особенно хороши казались две, самые молодые, одна — с бронзовыми кудряшками, другая — со вздернутым носом и кучей смешных колкостей под языком… но каждый раз приходилось мысленно хватать себя за шкирку, будто котенка, и мысленно же макать в ледяную воду. Это южанки, да еще и служат его сестре… стоит только сделать неверный шаг, и неизвестно, куда тебя вынесет.

Он вернулся на Юг не за девушками…

Но порой хотелось повыть на луну.

Неожиданное спасение принес Кайе. Огонек давно уже приохотился наблюдать за его тренировками, это было сплошь удовольствие. В зверином обличье юноша прекрасно без них обходился, да и в человечьем, как подозревал Огонек, не особо они были нужны. Но почему бы нет, если сила и пламя в крови. Сильный, гибкий, стремительный — но зависти не пробуждалось.

Тем паче, можно было молчать — любой разговор заканчивался спором, но не всегда же хочется спорить и огрызаться!

Удовольствие кончилось, когда оборотень стащил Огонька с ограды и заставил отжаться, стать на мостик перегибом назад и ударить, после чего плюнул и высказался определенно.

— У меня были учителя, дай нож, и я тебе покажу, как стоит его кидать! — попробовал протестовать Огонек.

Оборотень скорчил такую рожу, что полукровка на миг подумал, не проглотил ли тот чего.