Сильнейшие

— Почему? — округлил брови Огонек.

— Мало ли, — неопределенно ответил Кайе. Протянул руку, привлек к себе Огонька. Долго всматривался в глаза. Мальчик отвел взгляд первым. Увидел в свете факела — золотистые линии на плече юноши, тот же знак, или очень похожий на тот, что заметил у Къятты. Непонятное изображение — наполовину цветок, наполовину луковица со вписанной в нее фигуркой человека.

Одеяние молочного цвета, без рукавов, распахнутое на груди, подчеркивало золотой цвет знака.

— Что это? — робко спросил подросток, не зная, можно ли спрашивать.

Кайе с улыбкой взял его ладонь и приложил к собственному плечу. В ладони начало покалывать.

— Знак рода Тайау. Мне сделали татуировку на восьмую весну жизни. У всех стоящих родов есть свои знаки. Моей матери сделали такую, когда приняли в семью. Если кого-то лишат Рода, его знак будет срезан.

Огонька передернуло — слишком живо он представил себе. А Кайе продолжал:

— А если примут в Род — напротив, знак поставят.

— Род — это родные, да? — тихо спросил Огонек. Картинка на плече — разве это цена за то, что рядом будут — свои? Только нет своих. И взяться им неоткуда.

— А тебе сколько весен? — спросил.

— Пятнадцать уже! Не грусти, — Кайе взъерошил теперь его шевелюру. — Идем со мной.

Огонек послушно качнулся вперед, чувствуя, что немного еще — и он упадет и не встанет совсем. Нет, он не отдохнул тут — разве можно вести речь об отдыхе, если мысли и те дрожат, перепуганные? От усталости подгибались ноги. Шагов десятка полтора прошли.

— Эльо… — робко произнес Огонек.

— Ну?

— Мне можно идти отсюда с тобой? Тот… Къятта не разгневается?

Смех был ему ответом.

— Уж кто первым успел! А хорошо, если он явится за тобой сюда, когда тебя нет! Правда, хорошо! — и вновь рассмеялся. Беспечность реки, в которой недавно барахтался мальчик, плескалась в этом смехе.

На сей раз путь оказался недолгим — три ступени вниз, и вечерний свежий воздух овеял лицо, а потом — снова ступени, и небольшая комната, дверной проем которой прикрыт был тяжелым коричневым пологом.

— Нечего тебе сидеть взаперти. Не сбежишь?

— Нет, эльо. Куда?

— Вот и я так думаю.

Кайе остановился, вновь притянул к себе Огонька:

— Если хочешь спросить что-то — спрашивай у меня свободно. Это северян легко оскорбить незнанием мелочей, а мы не обращаем внимания на всякую чушь. А я помню, что в голове у тебя совсем пусто. А пока спи, — и указал на лежанку из прутьев, покрытую мягким покрывалом. — Лесное чудище…

Голос был смеющимся, но добрым — может, поэтому мальчику не снились кошмары. Ему вообще ничего не снилось.

Часом позже Кайе Тайау стоял напротив невысокого темнокожего человека с глубоко посаженными глазами, нервно сцепившего пальцы и склонившего голову. Снаружи ворковали горлицы, куда веселей склоняя отливающие зеленью шеи.

Этот человек из квартала Тайау посмел снять серебряный браслет, который носили все уканэ не из сильных родов.

— У меня голова болит от серебра, али… я дважды просил — мне не позволили его снять. Мне хорошо под вашей рукой, я не хотел покровительства других.

— И они бы не позволили! — фыркнул по-кошачьи.

— Я не использовал Силу. Но ведь это можно прочесть! Я даже не пытался почувствовать кого-то, не говоря о том, чтоб управлять другими — да я и не могу этого сделать! Ведь Натиу Сильнейшая может доказать мою невиновность! — Он вскинул ставшие огромными, удивительно молодые сейчас глаза, в которых ужас мешался с надеждой.

— Может, я и без матери тебе верю. Но ты снял, потом и другие. Не понимаешь? — оборотень злился, вынужденный объяснять очевидное. Дед или брат нашли бы слова, после которых и пень проникнется осознанием своей вины. Только их не надо сейчас сюда. А, что говорить!

Человек понял, что означала взметнувшаяся челка и раздражено прикушенная губа, затравленно огляделся — некуда бежать. Четыре дня взаперти ждал, пока вернутся братья — Ахатта не занимается преступниками, даже собственными подопечными. Но почему с ним вообще говорят, если решили убить? Сильнейшие защищают своих людей, и они же наказывают провинившихся. Полосы металла вокруг тела, которые нагреваются медленно… что еще можно придумать? Много чего.

А лицо оборотня стало оживленным, по-детски радостным:

— Мне нужен кто-то с силой уканэ. Ты не представляешь, как тебе повезло — вернулись мы не одни! Здорово. Сделаешь, что я скажу, только не вздумай больше просить.

— Да, Дитя Огня, — пролепетал человек. Кайе презрительно глянул на него.

— Сделаешь — умрешь легко, ладно. Не сумеешь — пойдешь в круг, или Къятта с тобой разберется. Или то и другое сразу. И не вздумай солгать — у меня есть чем проверить, знаешь.

Глава 10

Мальчишка проснулся, когда солнце клонилось к закату — сильно все-таки вымотался. Встал; откинув тяжелый тканый полог, высунул нос в коридор. Потом шагнул обратно, заметил в углу кувшин с водой. Напился, плеснул на лицо — вода освежила, и Огонек почти бодрым себя почувствовал, хотя после леса отдыха было маловато.

Юноша, одетый по-прежнему в белое, появился в дверном проеме бесшумно, напугав Огонька. Подошел, положил руку на плечо, улыбнулся.

— Живой?