Сильное лекарство (ЛП)

— Просто посиди минутку на месте. Сделай вдох и начни сначала. Мы разберёмся с этим.

Майло сделал так, как ему велели, стараясь остановить свои буйные движения и сделать глубокий вдох носом, выдыхая через рот.

— Ладно, папа и Бейтс в последнее время вроде как бодались. Папа считает, что Бейтс пытается его подсидеть — и не ошибается. Бейтс... Эрик в последнее время много чего говорил нам о том, что мы не должны позволять папе так сильно контролировать группу и финансы. У него есть полный креативный контроль, даже над песнями, которые мы записываем — ты же знаешь, он бы никогда не разрешил нам записать в альбом песни, которые ты писал.

Майло посмотрел на Кэмерона для подтверждения, и тот кивнул, очень хорошо помня, как ругался с Кеннеттом из-за своих песен.

Парень сделал ещё один успокаивающий вдох.

— Так вот, Эрик не ошибается. В смысле, не пойми меня неправильно, этот парень всё ещё большой мудак, но у него есть твёрдое мнение. Полагаю, папа чувствовал угрозу и начал говорить о том, чтобы уволить Бейтса. И я подумал, что это мой шанс. Я соглашусь на прослушивание, и мы можем забыть о том, чтобы нанимать кого-то вне семьи.

— Да? Это отлично! Я тобой горжусь... — начал Кэмерон.

— Нет! Ты не должен! В этот момент всё покатилось к чертям.

По щекам Майло потекли слёзы, и Кэмерон начал искренне бояться. Кеннетт сделал с Майло что-то ужасное? Майло ушёл из группы?

— Что случилось, Майло? — произнёс он своим строгим голосом старшего брата.

Майло несколько раз икнул, прежде чем смог заговорить.

— П-папа начал говорить о том, чтобы вернуть тебя. Он сказал, что к чёрту всё, ты уже выучил свой урок. Он может отменить твой приговор и вернуть тебя в тур...

Когда Майло затих, гравитация его слов ударила Кэмерона словно тонна кирпичей. После того, как его бесцеремонно вышвырнули из собственной семьи, он был так занят в Ривербенде, что даже никогда не думал, что будет делать, если его захотят вернуть. Это просто больше не привлекало так, как раньше.

— И?

— Я... ну, я тогда уже слишком много выпил — всё скатилось после шоу в Эванстоне — и я просто не мог поверить, что это происходит. Меня снова обошли. Сначала чёртов идеальный незнакомец, слишком-скользкий-чтобы-быть-настоящим Эрик-чёртов-Бейтс, а затем мой лажовый брат-алкоголик.

Кэмерон потёр костяшками пальцев свою грудь, где чувствовал боль.

— Ауч.

— Прости. Я был в таком состоянии, что в голову приходили все сумасшедшие вещи, о которых я никогда не подумал бы обычно. Я просто больше не мог этого выносить, всегда быть на проклятом втором месте. Так что я... я-я...

— Ты что, Майло?

— Ясказалпапечтотыгей.

Кэмерон замер. Конечно, он не услышал то, что говорил ему его мозг.

— Хочешь попробовать сказать на английском?

— Я... сказал папе... что ты гей. Я знал, что он никогда не позовёт тебя обратно, если узнает это. Это... худшее, самое... ужасное... Мне очень-очень жаль. Знаю, ты никогда меня не простишь, и как только я протрезвел и понял, что случилось, ну... я и сам никогда себя не прощу.

— Подожди, что? — тихо спросил Кэмерон, срывая с дивана и начиная ходить перед ним из стороны в сторону. — Что? — он даже не мог осмыслить слова, которые произнёс его брат. Даже когда осмыслил, его охватила не злость. Это было крайнее и сильное опустошение.

Дело было не в том факте, что все узнают, что он гей, потому что это, честно, было неким облегчением. Дело было в том, что Майло оставался единственным человеком на земле, с кем Кэмерон делился собой целиком, кто знал о нём всё, и на чью поддержку Кэмерон рассчитывал. Он практически в замедленном движении наблюдал, как это связь разорвалась, и понял, что остался совершенно один — никакой настоящей семьи, никаких друзей, которые хотят общаться с ним, а не с Кайлом Чейзом или «тем самым» Кэмероном Фоксом. Не с кем было разделить любовь, которая оставалась скрытой все эти годы.

Слёзы жгли Кэмерону глаза, и он крепко зажмурился, чтобы не пролить их. Майло увидел это и тихо простонал, сжимая живот и наклоняясь на месте.

— Мне очень жаль, Чаудер. Пожалуйста, ты должен меня простить.

Кэмерон вытянул руку, останавливая его.

— Не надо... Мне понадобится, чтобы сейчас ты меня так не называл.

Майло жалобно всхлипнул, но всё равно кивнул.

— Пожалуйста, не злись. Ты же знаешь, я не выношу, когда ты на меня злишься.

— Майло, ты мой брат, и я тебя люблю. Всегда помни это. Я не злюсь, просто мне очень грустно. Одиноко. Совершенно одиноко.

Поднявшись, Майло прошёл по ковру с коротким ворсом, чтобы встать перед Кэмом.

— Ты не один. Я всегда рядом.

— Да, но теперь, когда они знают, я всегда буду тем членом семьи, который всех разочаровывает. Оторванный, одинокий. Мне просто грустно, Майло, но тебе не о чем переживать.