Сильный духом, холодный сердцем

Невыносимо! Настолько приятно, что я не могу больше этого выдерживать. Срываю с пола, подхватываю на руки и иду к огромной кровати, что расположена в центре номера. Швыряю на спину, грубо дергаю, заставляя широко раздвинуть ножки. Смотрю, наслаждаясь тем, что вижу. Опускаюсь сверху и начинаю облизывать, потому что сейчас испытываю в этом острую необходимость. Губы, лицо, подбородок, шею и грудь. И пока я ласкаю ее соски, дурея от вкуса и запаха, моя рука опускается между бедер. Сложно просто не насадить ее на себя. Но я хочу, чтобы Лиза умоляла меня...

Моя сладкая девочка развратно приподнимает бедра, прижимаясь к моей руке.

— Олег, — стонет она.

А я сползаю ниже, по животику. И оказавшись между ее раздвинутых ножек, погружаюсь в невероятный аромат женского возбуждения. И я вылизываю каждый миллиметр кожи, розовый вход и бугорок, буквально трахая ее языком. Лиза щиплет себя за соски, крутится подо мной, изнемогая, а я делаю все это еще активнее. И честно не помню, чтобы когда-то вытворял нечто подобное в постели. Я словно сорвался с цепи и наглотался какой-то дури одновременно. Меня несет... Ждать больше невозможно.

Становлюсь на колени между ее ног, зубами разрываю упаковку презерватива и резко направляю себя внутрь. Она принимает с восторженным криком, будто ждала целую вечность, словно от этого зависит ее жизнь. Выгибается дугой, крепко сжимая бедрами.

Эта женщина доконает меня. Она тесная и невероятно горячая, темпераментная и сексуальная. Она вся искрится от желания делить со мной постель и это чертовски возбуждает.

Больше ласковым я быть не намерен. Мои толчки грубые и глубокие, одной рукой я удерживаю равновесие, другой, не церемонясь, сжимаю мягкую грудь. Наклоняюсь, чтобы целовать, облизывать, нахально всасывать розовые губы, мучая поцелуями рот.

Снова жестко вхожу, Лиза извивается подо мной. Ей так хорошо, что она закрывает глаза, вжимаясь в подушку затылком. Я чувствую, что она стала поддаваться чаще. Ложусь на нее, погружаясь до основания, она крепко обхватывает меня ногами, кусает плечо, ощущаю, как ее трясёт от удовольствия.

Роскошно! Лиза дрожит, по щекам текут слезы, но она улыбается при этом. Не хочу, чтобы это заканчивалось. Озверев от возбуждения, думаю только о том, что буду мучить ее до рассвета.

Лиза морщится, еще не остыла от пережитого оргазма, а я заставляю ее оседлать себя по новой. Хочу посмотреть, как колышется ее грудь. Потерпи девочка, еще минута и снова станет хорошо. Так и есть, она опускается и приподымается, и постепенно начинает тяжело дышать, закатывая глаза и прикусывая губы от удовольствия. Тискаю ее грудь, стимулируя соски, принуждая двигаться быстрее. Она снова на грани. Моя потрясающая любовница. Усмехаюсь, живой ты из-под меня не вылезешь, моя сладкая.

Но даже моей выдержки приходит конец, и я грубо скидываю ее с себя, переворачивая на живот. Теперь я вставляю ей сзади и на этот раз кусаю за шею, как кусают диких кошек за загривок. Лиза кайфует, когда мой пах и ее попка встречаются, когда я вдавливаю ее в матрас, действуя, как отбойный молоток. Не в силах обернуться, она отводит руку назад, трогает меня, гладит, ласкает там, где может дотянуться. Но я больше не могу терпеть, с силой фиксирую ее руки вдоль тела, чтобы не смела шевелиться! Сжимаю ее тонкую шею и начинаю кончать, позволяя ей выжимать меня без остатка.

Когда я затихаю, Лиза поворачивает голову и улыбается, я целую ее в губы, потому что она великолепна. Потому что мне миллион лет не было так хорошо, потому что она не разочаровала, а даже наоборот показала больше, чем я ожидал. Слегка вздремнув, мы снова набрасываемся друг на друга. Лиза мне позволяет абсолютно все. Сквозь темноту комнаты я нащупываю ее тело и погружаюсь, закинув ножки себе на плечи. Так продолжается всю ночь. Под утро липкая от моего удовольствия, красная и распухшая от царапин и поцелуев, она улыбается, когда я не могу сдержаться и снова вхожу, на этот раз сбоку.

Глава 21

Лиза

— Эй, здесь кто-нибудь есть?

Дрожу, переступая порог базы, потому что те два дня, что мы не встречались, превратились для меня в сущий кошмар. Часами я вспоминала губы и руки Кириллова, скучала по нему и бредила. Ходила, будто пьяная, сочиняя стихи, вместо того, чтобы работать... Работать не могла. Какая работа, когда я могла думать только об одном: когда увижу Кириллова снова? Правильнее было бы дождаться его звонка или прихода в гостиницу, но я просто не могла.