Силовое предпринимательство XXI век

В своей классической работе «Теория международной политики» Кеннет Уолтц приводит наглядный пример экономических последствий монополизации силы в сфере международных отношений. Нам представляется, что подобные закономерности действуют в любой системе, в которой присутствуют независимые силовые структуры и хозяйствующие субъекты. После перехода от многополярной системы баланса сил в мире к биполярной, т. е. после образования двух ядерных сверхдержав, Советского Союза и Соединенных Штатов, между государствами Западной Европы начало стремительно развиваться экономическое сотрудничество. Раньше, когда основные европейские государства сами были великими державами, их взаимоотношения подчинялись принципу игры с нулевой суммой: экономический выигрыш одного государства воспринимался другими как собственный проигрыш. Каждое государство расценивало экономический рост другого государства как угрозу собственной безопасности. Сотрудничество было возможно исключительно как стратегический альянс одних стран против других. Когда после Второй мировой войны государства Западной Европы попали под протекторат североамериканской сверхдержавы, они стали потребителями, а не производителями безопасности, т. е. основные заботы по обеспечению безопасности были переданы другому, значительно более могущественному государству. Вследствие этого изменилась система коллективных ожиданий: экономические успехи или трудности европейских стран перестали напрямую связываться с уровнем военной угрозы друг другу. «Впервые в современной истории, — пишет Уолтц, — факторы, определяющие вопросы войны и мира, находятся вне пределов европейских государств, а средства их выживания переданы другим».[19] Это новое обстоятельство, относящееся к структурному изменению в распределении силового потенциала (основные составляющие обеспечения безопасности были делегированы США как более сильной стороне), способствовало осознанию общих экономических интересов среди более слабых и последующей их реализации через новые механизмы европейского сотрудничества. Помимо зоны свободной торговли, система европейской безопасности создала возможности для введения однородных правил, регулирующих общий рынок, и тем самым позволила участникам получать все возрастающие выгоды от экономического сотрудничества.[20]

ИЗЪЯТИЕ РЕСУРСОВ И СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

Хотя в основе политики формирования государства лежит принцип монополизации силы, он не является единственным. Монополия силы как запрет на применение насилия без санкции правителя была тесно связана с фискальной монополией — исключительным правом правителя собирать дань или различные налоги под предлогом защиты страны и для управления ее хозяйством. Увеличивающийся спрос на средства для ведения войны и сохранения превосходства над внутренними или внешними противниками (в прошлом эта граница была весьма условной) подталкивал правителей к организационным нововведениям, целью которых было более эффективное взимание налогов.

Согласно утверждению Йозефа Шумпетера, модели налогообложения оказали не меньшее воздействие на форму современного государства, чем войны.[21] Элементарной формой изъятия ресурсов была дань натуральным продуктом, однако для ее сбора и учета требовались значительные усилия. Еще одной проблемой для правителей зарождающихся государств была зависимость от надежности военачальников (крупных феодалов) в военное время. Для увеличения дохода европейские правители предпринимали меры по монетаризации экономики, т. е. введению единого средства обращения и платежа, поскольку равномерное налогообложение подданной территории и эффективное использование полученных средств в военно-политических целях возможны только при выражении податей во всеобщем эквиваленте. Возможность содержать наемные войска и регулярную армию также зависела от наличия платежных средств. Попытки денежной консолидации, вызванные (гратегическими соображениями, способствовали, в свою очередь, созданию национальных рынков, основанных на универсальном средстве обмена.