Силовой вариант

Амина – была комсомолкой из группы защитников революции и учительницей. Если в Кабуле это было просто опасно – то в Кандагаре – смертельно опасно. Одной из причин, почему началась эта война, почему в нее было вовлечено такое количество людей – было то, что пришедшие русские дали свободу женщинам. Еще в семьдесят девятом – перехватывали листовки, на которых намерения русских (шурави) обозначались пропагандистами предельно четко – отнять у народа Афганистана землю, золото и женщин. В семьдесят восьмом – землю бежавших баев раздали крестьянам и тут же начали отбирать обратно, в колхозы – даже нищие батраки, которые работали на бая за две трети урожая возмутились этому, потому что отнимали и их крохотные наделы… произошло примерно то же самое, что в СССР при коллективизации, с той лишь разницей что во время коллективизации кулакам не помогало ЦРУ США. Золото – золото отняли только у тех, у кого оно было – но отняли. Отняли у мулл … а ведь каждую пятницу все афганцы шли в мечеть на намаз, и что они там слышали. И, наконец женщины. С детства, любой афганский мужчина, пусть даже нищий, забитый батрак, целующий след на земле, оставленный чувяками бая знал, что есть на земле существа еще более забитые и жалкие чем он – это женщины. Отношение к женщине в Афганистане за пределами относительно вестернизированного Кабула было традиционно скотским. Новорожденных девочек нередко убивали. Подросших – откармливали и продавали на базарах на вес – считалось, что чем толще женщина, тем больше она сможет вскормить детей. Женщина, вышедшая замуж не имела никаких прав, муж даже мог безнаказанно убить ее. Когда в гости в дом приходили чужие люди – правилами афганского этикета требовалось не просто не здороваться с женщинами дома, но не замечать, что они вообще есть. Женщин собирали в гаремы, у богатых людей они насчитывали порой по несколько десятков женщин – и получалось, что многим мужчинам женщин не доставалось вообще. Малолетних девочек часто насиловали – главным насильником-педофилом Кабула перед приходом коммунистов был купец Керим Бай, оргии на вилле которого собирали немало народа. Захаживал туда и будущий неформальный лидер Пешаварской семерки, студент теологического факультета Кабульского университета Бурхануддин Раббани, которого выгнали из университета именно за это, а не за выступления против власти…

Пришедшие коммунисты провозгласили равенство мужчины и женщины, запретили гаремы, сделали уголовно наказуемой гомосексуальную педофилию (бачабозы). Как тут не взбунтоваться мужчинам? Женщины же – стали вернейшими сторонницами революции, они шли в армию, в органы власти, в группы защитников революции, стояли по ночам на улицах городов, ожидая выстрела в спину. Была женщина – генерал, командовала десантным полком особого назначения (коммандос).

Такой была и Амина. Девушка из богатой купеческой семьи стала убежденной коммунисткой. Она по собственной инициативе решила стать учительницей и пойти в глухой уезд, чтобы преподавать там детям. Отряд советского спецназа вошел в кишлак следом за бандой моджахедов. Шило тогда не запомнил учительницу – а вот она как оказалось, его запомнила. И узнала – в Кандагаре уже после афгано-пакистанской войны.

Вот только Шило – плохо знал язык и вообще смущался, когда Амина начинала с жаром что-то ему доказывать. Он был домостроевцем и как-то не привык, чтобы женщина так активно выражала свое мнение. Вдобавок – за связь с афганкой, любой афганкой – могло сильно нагореть…

– Внимание, впереди – сказал Скворцов.

А это еще что за явление Христа народу…

Здесь никто никогда не ездил и тем более – не останавливался. Здесь просто было слишком опасно: граница рядом, налетит банда, схватит, руки в ноги – и поминай, как звали. Не в Пакистан же вторгаться. Тем более опасно было – ездить здесь в советской военной форме и на советской машине… он сам никогда не стал бы разъезжать тут в таком виде. Все дело в том, что хотя афганцы и провозглашали себя коммунистами – на самом деле коммунистов тут было с гулькин…

Понятно, в общем.

И тем более диким – было увидеть прямо в пустынной местности, посреди едва заметной дороги – машину советской ВАИ!

Совсем ох…ли…

Это был УАЗ. Не новый, с локальным бронированием, машина быстрого реагирования – а старый, с брезентовым верхом. Около него – мужик в советской военной форме, автомат АКС-74У и жезл. Самый обычный, советский полосатый жезл гаишника.

– Совсем ох…и – сказал Шило, снимая ногу с педали газа – им то что здесь надо.

– Готовность! – напряженным голосом сказал Скворцов.

– Ты чего…

– Движок не глуши!

Щелкнул предохранитель Стечкина.