Силовой вариант

Монголоид был здесь своим. Он родился и вырос в таких же горах, только по ту сторону границы, и хоть учился в советской школе – всегда помнил, что он был из племени саваттаров и собирал имена и биографии людей своего рода и своего племени. Он не был военным и в КГБ, равно как и в Афганистан попал довольно случайно. Но теперь – он был одним из самых опасных людей, что по ту, что по эту сторону границы. Исламские экстремисты давно приговорили его к смерти и назначили за его голову награду в двести тысяч афганей – как за два подбитых советских танка или за десять – двенадцать убитых советских офицеров. Монголоид был недоволен этим обстоятельством – он не был тщеславен, но считал, что награда маловата. Пожадничали, сволочи. За того же Дубынина награда уже миллион. А он что – в штабе сидит…

Видно с деньгами напряжёнка. Американцы больше не дают.

Монголоид прошел некоторое расстояние, потом отошел к ближайшей стене, присел на корточки и стал ожесточенно чесаться, как делали это местные – вшивость до сих пор в Афганистане не была искоренена. Никто и не заметил, что, чешась, он поправил рукоять Стечкина – предохранитель снят, патрон в патроннике – и передал небольшое сообщение. Сообщение он передал азбукой Морзе с помощью специального передатчика – коробочки, размером с полторы пачки сигарет. Голосом эта штука передавать не позволяла, но азбукой Морзе – в пределах города вполне. А если операция и ретранслятор[159] висит – то куда угодно, по всему Афганистану. Накрученная на голову чалма позволяла отлично маскировать и приемную антенну повышенной дальности и маленький микрофон в ухе, а морзянку на слух воспринимать учили еще на первом курсе. По крайней мере – для координации действий специальных групп в городских условиях эта штука подходила на порядок лучше рации.

Если даже кто-то и видел, как подозрительный монголоид сошел с советской машины – то сейчас вряд ли кто-то нашел бы его. Маленький, внешне безобидный, в афганской одежде – этот человек прекрасно говорил на дари, знал таджикский и узбекский – и пробыл в Афганистане столько, что мог раствориться на улице афганского города в считанные секунды. Его никто не замечал, на него никто не обращал внимание. Он был таким же, как и все. Своим, среди своих.

Через некоторое время – на улице появилось такси. Относительно новый Москвич 2140 с квадратными фарами, бело-желтого цвета, как в кабульском такси. Монголоид встал корточек шагнул к дороге, поднял руку. Такси остановилось

– Ас салям алейкум – поздоровался монголоид, залезая в машину

– Ва алейкум ас салам… – отозвался водитель

Машина тронулась, водитель ударил по кнопке клаксона, чтобы отпугнуть сунувшегося под колеса бачу

– Как здоровье, Аслан? – спросил монголоид

– Не жалуюсь, товарищ Бек – ответил по-русски водитель такси – не ожидал вас здесь увидеть.

– А кого ожидал увидеть…

Водитель пожал плечами

– Не знаю. Многое переменилось…

– Главное не изменилось.

– Куда едем?

– По улицам пока покрути…

– Понял…

Таксист снова нажал на клаксон

– Машина твоя?

– Брата жены…

Товарищ Бек достал пакет, бросил на переднее сидение

– Купи себе свою, нехорошо на чужой.

Водитель нехорошо улыбнулся, это было видно во внутреннем зеркале.

– Власть может меняться. Но коммунисты – остаются.

– Да?

– Да. Ты думаешь, Масуд пришел – и все?

– А что?

Это было самым сложным. Американцам было бы проще. Американцы всегда платили деньги. Это было как проституция. Деньги на столике – все что нужно. Но с Советским союзом – было не так. Фанатикам – исламистам противостояли такие же фанатики – коммунисты. Те, кто готов был идти на смерть, на пытки. Те, кто отстаивал правоту своего пути в застенках Дауда – а потом и в застенках Амина. С ними одних денег было недостаточно[160].

– Вот что, Аслан. Ты меня знаешь. Знаешь, сколько я времени тут провел. Можно справиться с ситуацией, когда есть одна – две – три банды. Но не в каждой уезде по банде.

– Значит, отступили? А как же – коммунисты не отступают?

Это было правдой. Как и то, что афганские коммунисты в бою часто стреляли поверх голов моджахедов – а те стреляли точно в цель. Знали… найдут, кто убил, никакие коммунистические лозунги тут не помогут, никакие оправдания о текущем моменте. А для некоторых – просто были чужие, а были свои – на другой стороне ствола. СВОИ – и это перевешивало все. Но и это сказать было нельзя. Оскорбишь агента, на работу можно больше не рассчитывать.

– Я здесь?

– Здесь – признал водитель

– Советские войска здесь?

– Здесь.

– Масуд сказал, что он будет строить социализм.

– Сказал то одно…

– Сказал или не сказал?

– Сказал.

– Сказал – заставим за слова отвечать. Надо будет – как Амина заставим.

Они пристроились за каким-то такси – крышка багажника была снята, в багажнике, спиной к движению сидели бородатые, из-под пол халатов торчали босые ноги. Было бы смешно – если бы не было так грустно. И страшно…

– На нем не меньше крови, чем на других бандитах.

– Что – мало бандитов привечали? Даже слово такое придумали – договорная банда. Было?

Аслан тяжело вздохнул

– Было…