Сильванские луны

Конечно, Лексий его узнал. Даже если бы человек там, на расстоянии полёта стрелы, нетерпеливо мотнув головой, не сбросил капюшон, мешающий смотреть, Лексий узнал бы это длинное, стремительное движение, которым он доставал из-за плеча стрелу – потому что столько раз видел это движение до́ма, там, на площадке за школой…

Лексий натянул поводья так резко, что его буланая взвизгнула и заплясала, оторвав передние копыта от земли. Не глядя в его сторону, Ларс выпустил стрелу, попав чьему-то скакуну в шею, развернул лошадь и поспешил догонять своих. Лексию пришлось закусить губу, чтобы вслух не выкрикнуть его имя…

– Ты там заснул?! – на скаку рявкнул кто-то из оттийцев, и Лексий, очнувшись, дал своей кобыле шпор.

Был ли тому виной снег или что-то другое, но хвалёные быстрые сильване никак не могли толком оторваться от погони, пока не выбрались на открытое место – большую поляну или что-нибудь вроде того. Как только деревья впереди расступились, непонятные партизаны прибавили темпа и порскнули в разные стороны, оставив оттийцам только расходящиееся веером следы копыт на снегу. Ничего, и справа, и слева их должны были встретить и оттеснить обратно, а тут вроде как раз достаточно просторно для того, чтобы поговорить по-мужски… Оттийцы, не успевшие затормозить сразу, с разбегу вылетели на середину пустыря и только там сумели немного сбавить скорость. Оказавшийся в серединке отряда, Лексий видел, как Рад там, во главе, не останавливаясь, привстаёт в стременах, чтобы оглядеться…

А потом его приметный серый жеребец споткнулся, но как-то странно, на ровном месте, и, ещё не успев осознать, Лексий почему-то заорал:

– Стойте! – и только потом сам понял, почему кричит. Вообще всё понял, только поздно…

Потому что лошадь Рада не споткнулась. Она провалилась. Провалилась копытом под лёд.

Это была не поляна, а озеро, спрятавшееся под обманчивым снежным ковром. Всё сразу встало на свои места: сильване не удирали. Они заманивали.

Нет. Ну нет же! Они ведь сами как-то проскочили! Даже пятиклашкам рассказывают в школе, что сказки о Ледовом побоище – всего лишь сказки. Что, если уж лёд выдержал Александра Невского, то выдержал бы и ливонцев, потому что вес доспехов не играет роли… В мозгу вдруг щёлкнуло: вот только у русских князей на службе вряд ли были волшебники. Чёрт. Чёрт, чёрт…

Всё это галопом успело пронестись у Лексия в голове за ту бесконечно долгую секунду, пока до других доходило. Спереди началась сумятица, кто-то закричал «Назад! Назад!», но зловещий треск льда, прогибающегося под людьми и конями, был красноречивее любых предупреждений. Лексий резко осадил лошадь, на него тут же налетели сзади, так что он едва удержался в седле; народ в другой части отряда смекнул, что к чему, и теперь пытался развернуться, наседая на тех, кто был в хвосте. Кто-то, кажется, уже тонул – ох, господи, там же Рад, там же-…

Теперь кричали уже со всех сторон. Кому-то удалось развернуться, но добраться до берега уже не вышло: лошади проваливались одна за другой, сначала задними ногами, передние пытались найти опору, но кромка льда не держала. Отряд смешался. Лексию не повезло оказаться в самой гуще панической толкотни. Никто не мог разобраться, куда бежать, что делать, от ржания звенело в ушах, или звенело бы, если бы в них, заглушая всё остальное, так отчаянно не отдавался стук сердца… Лексий зажмурился, запрокинул голову и заставил себя вдохнуть. Соберись! Соберись, маг! Разве не за этим тебя учили держать себя в руках, какие бы мрак и апокалипсис ни творились вокруг? Раз уж ты смог не потерять контроль из-за кота с бритвой в свой самый первый год, то сейчас точно справишься. Представь себе, какими глазами посмотрел бы на тебя Бран, будь он здесь – спорим, он бы решил, что зря тратил на тебя время? Ну, пришёл в себя? Вот и славно, а уж заклинание для замораживания воды ты точно вспомнишь, это же элементарно, проще некуда…

Он выдохнул сквозь сжатые зубы и начал произносить нужные слова – беззвучно, одними губами, как привык, хотя никто всё равно не расслышал бы посреди этого безумия человеческий голос. Сразу всё озеро не заморозить, значит, будем по частям – начиная оттуда, где Рад. Не потому, что он друг и землянин, чёрт с ними, с привязанностями сердца – просто потому, что он командир, и без него хоть кто-то из этих нескольких десятков вряд ли снова окажется на твёрдой земле. Оттийцы, не оттийцы, свои, не свои – всё это почему-то мгновенно стало неважно. Людям грозит гибель. Этого нельзя допустить.