Сильванские луны

– Лексий, – сказал он твёрдо, – как ты думаешь, если его величество… погибнет на войне, то Эдвину там, в Урсуле, хватит ума попросить у Регины мира?

Лексий почувствовал, как земля ухнула у него из-под ног.

Эта зима перемолола их всех. Разумный монарх отказался мириться со слишком сильным врагом, сказочный принц стал железным генрихом – и вот теперь самый кроткий, самый светлый юноша из всех, кого ты знаешь, задумал убить своего царя. Это было последней каплей. Последней соломинкой, способной свалить не то что верблюда – целый караван.

– Айду, ты сам послушай, что ты говоришь!.. – выдохнул он. – Вспомни хотя бы о присяге, она ведь тебя убьёт!..

Тарни кивнул.

– Да. Я знаю. Но я почти уверен, что успею. И меня никто не остановит, потому что волшебникам верят. Когда они опомнятся, будет уже поздно, – уголок его губ дрогнул, словно он хотел усмехнуться и не смог. – На самом деле, по сути, колдовать нет необходимости. Я мог бы просто дать ему умереть, но так будет верней… и ему не придётся страдать слишком долго.

Лексий постарался собраться с мыслями. Не смог.

– Послушай, тебе вообще довелось убить хоть кого-нибудь на этой войне? – уточнил он.

Танирэ закусил губу и покачал головой.

– Я ненавижу саму мысль о том, чтобы лишать жизни, – признался он. – Но, клянусь, я не вижу другого способа остановить это безумие! Если ничего не сделать, умрут ещё тысячи. Один – не такая уж и большая цена… и двое тоже. К тому же, – он слабо улыбнулся, – мне ведь потом уже будет всё равно…

Господи боже, какие же черти все эти годы прятались в этом омуте?

Лексий глубоко вдохнул и взял руки Тарни в свои. Не столько затем, чтобы поддержать и утешить, сколько потому, что ему вдруг стало страшно от мысли, что́ этот парень сейчас может натворить, если его руки будут свободны.

Танирэ смотрел на него снизу вверх; его глаза были тёмными до черноты, очень серьёзными и совершенно разумными. Лексию было бы легче, пойми он, что Тарни просто сошёл с ума. А что? Раз уж весь мир свихнулся, чем мы хуже?

– А теперь послушай меня, – сказал он, стараясь совладать с голосом. – Ты хотел знать, что я обо всём этом думаю, верно? Так вот, неужели ты правда веришь, что Эдвин помирится с женщиной, отнявшей у него сестру и отца? И что после… красноречивых ответов Клавдия Регина пожелает ещё раз заговорить о мире? И, самое главное, пропасть побери… – он перевёл дыхание и твёрдо закончил, – честное слово, старый Иллеш не сто́ит такого человека, как ты. Я не согласен на то, чтобы ты умирал. Слишком неравный обмен.

Танирэ хотел было ответить, но из палатки позади него вдруг высунулась чья-то голова.

– Господин Уту! – встревоженно и как будто виновато окликнул человек. – Я прошу прощения, но не могли бы вы-…

Лексий отчётливо различил, как Тарни сделал глубокий-глубокий вдох.

– Я иду, иду! – откликнулся он раздражённым и властным голосом, которого Лексий никогда от него не слышал. – Не торопите меня! Вы ведь не хотите, чтобы я допустил ошибку, правда?

Он на секунду задержал взгляд на лице Лексия, словно говоря «прости, ты видишь, мне пора», улыбнулся ему и, с коротким благодарным пожатием высвободив руки, поспешил в палатку.

Лексий остался стоять неподвижно, глядя ему вслед. Никто в этой армии никогда не пытался называть его самого «господином».

Танирэ позвали к умирающему монарху. «Волшебникам верят»… Ох, господи – Айду – кто-нибудь, Жеребёнок, что с тобой будет?..

– Ки-Рин!

Он вздрогнул, словно разбуженный. Элиас, как всегда, выглядел насмешливым и уверенным в себе, но Лексий сквозь рукав услышал свежую повязку у него на плече, и сердце почему-то стукнуло тяжелее обычного. Всё-таки дорвался до драки, дикий кот…

– Как всегда, пережидал опасность в сторонке? – хмыкнул братец. – Зря. Пропустил всё веселье. Ну да наплевать, ещё наверстаешь. Бежим подслушивать на военном совете! Не знаю, как ты, а я лично хочу знать, насколько глубоко мы увязли…

Командование собралось в рощице на краю лагеря. Народу было порядочно: к стратегам присоединились и хильены, которым хотелось наконец получить внятные приказы. Когда два приблудных волшебника затесались в толпу, никто ничего им не сказал – нашивки магов служили как пропуска. Лексий разглядел над чужими головами знакомую рыжую макушку, и они с Элиасом пробрались к Ларсу, поприветствовавшему их молчаливой улыбкой.

Люди полукольцом стояли вокруг замшелого ствола поваленного дуба, на котором, совершенно не по-официальному, сидел главный стратег Магнус Крей. Лексий не был знаком с ним лично, но им доводилось встречаться, и вот что он давно заметил: рыжебородое лицо было совсем другим, но чем-то Крей очень напоминал Брана. Наверное, тем, что выглядел так, будто привык не спать ради дела, и ещё глазами, по которым было сразу видно: человек перед тобой никогда не рвался к власти, но раз уж она попала к нему в руки, он удержит. От этого взгляда становилось спокойнее…

Но, пожалуй, только самую капельку.