Сильвия

— Она у меня в гостях познакомилась с Симонсоном, который возглавляет восточное отделение в университете. Симонсон сказал, что замечательный у нее китайский, простой такой, почти младенческий.

— Вы специально эту встречу устроили?

— Признаться, да.

— Недоверчивый вы человек, мистер Саммерс.

— Я бы сказал любознательный. Чувствуете разницу, Маклин?

— Чувствую, — кивнул я, и тут впервые ясно себе вообразил, какая она, Сильвия, точно я с нею знаком и нас что-то связывает. И подумалось, что она эти простенькие уловки, конечно, прекрасно видит, а вот интересно, как он на самом деле представляет себе, что она за человек? — Скажите, как она обычно проводит свои дни? — спросил я Саммерса. — Что-то не похоже, чтобы просто на солнышке грелась, наслаждалась климатом нашим калифорнийским, и никаких забот.

— Пишет, и все больше стихи. С месяц назад был у нас разговор про какую-то пьесу, вроде бы она сейчас про эту пьесу думает. Но про такие свои дела говорить не любит. Ужас до чего скрытная, слова из нее не вытянешь.

— Читает много?

— Да уж побольше нас с вами, Маклин. Как-то были мы с нею в гостях, и там оказался один из этих, ну, знаете, которым все про литературу известно, бородатый такой, они в кафе «Вентура» околачиваются; так вот, взялся этот умник Конрада разбирать. А Сильвия вежливо так слушает, вопросы задает, он и распустил хвост. Только глазом моргнуть не успел, как она его до ниточки раздела, такой конфуз. Он, оказывается, всего одну книгу Конрада прочел, «Тайфун», кажется. Сам я Конрада совсем не знаю. Зато Сильвия читала буквально все, и не просто читала, а знает про него массу вещей, и так у нее всегда, хоть про Чэн-цзы заговори.

— Про философа китайского?

— Угу.

— По-моему, его у нас не переводили.

— Понятия не имею, — Саммерс улыбнулся.

— На машинке свои стихи печатает?

— Нет, пишет от руки, потом перепечатывает.

— А она, случаем, не левша?

— Нет.

— Откуда вы знаете, видели, как пишет?

— Да не совсем. Но рукописи видел.

— У вас тут ничего написанного ее рукой не найдется?

— Боюсь, нет, — начал Саммерс, но тут же поправился, — хотя постойте-ка. Вот ее записка, оставила мне вчера у себя на столе. Мы договаривались, что я заеду выпить коктейль перед ужином.

Он вытащил из бумажника квадратик чуть больше обычной визитной карточки; на одной стороне напечатано «Сильвия Вест» — шрифт самый обыкновенный, без завитушек, — а на обороте написано твердым, ясным почерком: «Уехала к розам, вернусь в пять. Подождите меня, пожалуйста, и не сердитесь».

Я спросил:

— Она всегда выражается не совсем так, как другие?

— Да, чаще всего.

— Нарочно старается? Или это у нее само собой выходит?

— По-моему, никаких стараний.

— Что это значит «уехала к розам»?

— У нее великолепный сад, а белые розы она любит до безумия. Здесь написано про питомник в долине, кто-то ей про него рассказывал. Съездила вчера, купила три куста.

— Обычные или чайные?

— А какая разница?

— Да так. Просто я тоже любознательный, — и я улыбнулся в первый раз за весь наш разговор.

— Кажется, обычные.

Я кивнул, осведомился, можно ли мне взять эту записку. Получив разрешение, положил ее вместе со снимками в карман.

— И как же вы поступите, если мне не удастся для вас ничего добыть? Все равно в октябре женитесь?

— Как-нибудь, Маклин, я сам решу, с вашего позволения. Надо полагать, за дело вы беретесь?

— Берусь, — сказал я. — Особых надежд у меня нет, но, понимаете ли, деньги нужны позарез. Просто позарез.

— Какие у вас ставки?

— Разные бывают, только с такими случаями мне еще не приходилось сталкиваться. Сегодня 12 августа. Дайте мне, допустим, шестьдесят дней. За это время либо что-то найду, либо пойму, что ничего найти невозможно. И давайте вот как условимся: тысяча долларов прямо сейчас, еще четыре, если доставлю нужные вам сведения, а если нет — только тысяча. По совести?

— По совести, — согласился он.

— Ну, еще расходы.

— Какие расходы?

— Почти за все сведения мне придется платить, мистер Саммерс. И недешево, потому что такие дела не из приятных. Надо будет платить полицейским, лифтерам, всякой шпане, а возможно, и мэру какому-нибудь или судье, или, не исключено, другим достойным гражданам, включая прекрасный пол. И еще придется поездить, а я, хотя ничего не имею против поездов и автобусов, думаю, что самолетом выйдет быстрее.

— Понятно. Сколько вам нужно?

— Для начала три тысячи наличными, и чтобы никаких ограничений, помимо самых разумных, на случай, когда надо хорошо заплатить, о чем я вам сообщу.

— А сколько в пределах разумных ограничений?

— Ну сами вы как считаете?

— Ладно, думаю, что разберусь с этими ограничениями, если понадобится, — сказал он.

— Отлично. Так вот, мистер Саммерс, олицетворением добродетели я не являюсь, однако можете не сомневаться, я не жулик. Если увижу, что гонорар маловат для такой работы, скажу вам прямо, а не стану мухлевать с отчетом по издержкам. Вообще, лучше бы без отчетов, а то, знаете, имена придется записывать, кому да сколько — лишнее это.

— Правильно. Согласен.

— Когда начинать?