Сильвия и Бруно

Этот постскриптум весьма меня озадачил. «Очень уж он чувствительный, — подумал я. — Законченный фаталист. Только что он мог иметь в виду?» Я сложил письмо и, кладя его рядышком, неосторожно повторил вслух:

— Веришь ли ты в судьбу?..

Прекрасная незнакомка быстро повернула голову в ответ на внезапный вопрос.

— Нет, не верю, — сказала она с улыбкой. — А вы?

— Я… Я не намеревался у вас спрашивать! — произнёс я запинаясь, слегка ошеломлённый таким необычным началом разговора.

Улыбка девушки перешла в смех — не в насмешку, но в смех счастливого, никого не стесняющегося ребёнка.

— Не намеревались? — сказала она. — Тогда это тот случай, о котором вы, врачи, говорите: «Неосознанная деятельность мозга».

— Я не врач, — отозвался я. — Я похож на врача? Почему вы так решили?

Она указала на книгу, которую я некоторое время перед тем читал, а потом положил рядом с собой названием вверх, так что каждый желающий мог прочесть: «Болезни сердца».[5]

— Не нужно быть врачом, — сказал я, — чтобы интересоваться книгами по медицине. Есть ещё одна категория читателей, кто даже больше интересуется…

— Вы говорите о пациентах? — прервала она, а выражение нежной жалости придало её лицу новое очарование. — Но, — продолжала она с очевидным желанием избежать этого, возможно, болезненного предмета, — ведь совсем не нужно быть врачом или пациентом, чтобы интересоваться научными книгами. Как вы думаете, где содержится больше научных сведений, в книгах или в умах?

«Весьма глубокий вопрос для девушки!» — сказал я самому себе, памятуя, со свойственным мужчине самомнением, что женский интеллект большей частью поверхностен. Перед тем, как ответить, я с минуту размышлял.

— Если вы говорите о живущих умах, то, думаю, определить это невозможно. Ведь так много в науке написанного, чего ни один живущий человек никогда не читал, и столько в науке придуманного, что ещё не записано. Но если вы имеете в виду все человеческие поколения сразу, то я полагаю, что в умах больше, ведь всё, что написано в книгах, должно же быть у кого-то в уме, правда?

— Звучит, будто какое-то правило алгебры, — отозвалась миледи. («И алгебра сюда же!» — подумал я с возрастающим изумлением.) — В самом деле, если мы будем рассматривать мысли как множители, нельзя ли утверждать, что наименьшее общее кратное всех умов содержит всё то, что написано в книгах, и не иначе?

— Именно так! — ответил я, восхищённый её примером. — Как было бы здорово, — продолжил я мечтательно, скорее думая вслух, чем сознательно поддерживая беседу, — если бы мы могли приложить это правило к книгам! Как вам известно, при нахождении наименьшего общего кратного мы отбрасываем переменную, где бы она ни появилась, за исключением того члена, в котором она достигает наивысшего значения. Так что мы должны будем вычеркнуть каждую записанную мысль, кроме того высказывания, в котором эта мысль выражена с наибольшей силой.

Миледи весело рассмеялась.

— Боюсь, некоторые книги уменьшатся до чистого листа бумаги! — сказала она.

— Верно. Большинство библиотек ужасно уменьшатся в объёме. Но только подумайте, как они выиграют в качестве!

— Когда же такое произойдёт? — нетерпеливо спросила девушка. — Знать бы, что это случится в моё время, я бы подождала читать!

— Ну, возможно через тысячу лет…

— Тогда ждать не стоит, — сказала миледи. — Давайте сядем. Уггуг, лапочка, иди ко мне!

— Только не возле меня! — прорычал Под-Правитель. — Маленький негодник каждый раз ухитряется развернуть свой кофе!

Я сразу догадался (а читатель, вероятно, догадался ещё раньше, если, подобно мне, он достаточно ловок в извлечении выводов), что миледи была супругой Под-Правителя, а упомянутый Уггуг (отвратительный толстый мальчишка того же возраста, что и Сильвия, форменный поросёнок обликом) был их сыночком. Сильвия и Бруно вместе с Лордом-Канцлером довершали компанию собравшихся за столом, коих всего было семеро.

— Так вы действительно каждое утро принимали глубокую ванну? — спросил Под-Правитель, по-видимому продолжая с Профессором какой-то разговор. — Даже в маленьких придорожных гостиницах?

— Ну, разумеется! — отозвался Профессор с улыбкой на весёлом лице. — Сейчас объясню. На самом деле это очень простая задача гидродинамики. Так называется наука, трактующая о соединении воды и силы. Возьмём глубокую ванну и человека большой силы (вроде меня), собирающегося глубоко в неё нырнуть, и у нас будет превосходный пример из этой науки. Должен признать, — продолжал Профессор, понизив голос и потупив очи, — что для этого нужен человек значительной силы. Ведь ему предстоит подпрыгнуть с пола на высоту вдвое против своего роста, и в полёте перевернуться, чтобы ухнуть головой вперёд.

— Ну, так для этого нужна блоха, а не человек! — воскликнул Под-Правитель.