Сильвия и Бруно. Окончание истории

 — Что ж, после им это пришлось не по вкусу. Прошло совсем немного времени, и такой порядок стал обычным. Не производилось никаких работвообще. Поэтому первой Партии не платили ничего, зато вторая получала сполна. А фермеры так и не догадались, пока большинство из них не разорилось, что канальи просто вступили друг с дружкой в сговор и делили выручку между собой! Стоило, право, на это посмотреть, пока ещё всё не закончилось! Бывало, я сам любовался пахарем с парой лошадок, изо всей мочи напиравшим на плуг, чтобы двигать его вперёд, в то время как пахарь-оппозиционер с тремя осликами, пристегнутыми к плугу с другой стороны, изо всех сил тянул его назад! И плуг ни на дюйм не сдвигался ни в ту, ни в другую сторону!

 — Но ведь мы-то, мы-то никогда не поступаем так! — возмутился я.

 — Это просто потому, что вы не столь логичны в своих поступках! — ответил Майн Герр. — Иногда есть преимущество в том, чтобы быть ослами... Ох, простите! Я не имел в виду ничего личного! Всё это, как вы понимаете, случилось очень давно!

 — А хоть в какой-нибудь области Принцип Дихотомии оказался успешным? — спросил я.

 — В никакой, — не утаил Майн Герр. — В области Торговли его испытания длились очень недолго. Лавочники его не приняли, после того как испробовали следующий метод: одна половина приказчиков заворачивает товар и уносит его с глаз долой, пока вторая пытается разложить его по прилавку. Они сказали, это отваживает покупателей!

 — Неудивительно, — заметил я.

 — Вот так. Мы применяли «Британский Принцип» в течение нескольких лет. И под конец... — Внезапно его голос понизился почти до шёпота, и по его щекам покатились крупные слёзы. — Под конец мы оказались вовлеченными в войну, и состоялось большое сражение, в котором мы сильно превосходили врага числом. Но чего можно было ждать, если только половина наших солдат сражалась, а другая половина тащила их назад? Всё закончилось страшным поражением — нас разбили наголову. Это вызвало Революцию, которая вышибла из Правительства большинство министров. Я сам был обвинён в измене на том основании, что стойко подавал голос в защиту «Британского Принципа». Моё имущество было конфисковано, а меня... меня... отправили в изгнание! «Теперь, когда злое дело совершено, — сказали мне, — не соблаговолите ли покинуть страну?» У меня едва сердце не разорвалось, но я вынужден был уехать!

 Жалобный голос перешёл в стенание, стенание в речитатив, а речитатив в пенье, хотя на этот раз я не смог определить, кто поёт: Майн Герр или ещё кто-то.

«„Прощайтесь с дочерью, маман,
И собирайте чемодан.
Мы с вашей дочерью вдвоём
Без вас отлично проживём.
Чтоб ни ногой на наш порог!
Отныне станем жить по чину.
Не суньте палец в наш пирог!“ —
Кричал Прикол (имел причину)».

 Музыка стала замирать. Майн Герр вновь говорил своим обычным голосом.

 — Растолкуйте-ка мне ещё вот что. Прав ли я, когда думаю, что в ваших Университетах человек занимает должность иногда по тридцать или сорок лет, но экзаменуете вы его лишь единственный раз, в конце третьего или четвертого курса?

 — Да, это правда, — подтвердил я.

 — Но тогда получается, что вы экзаменуете человека в начале его карьеры! — сказал старик, обращаясь больше к себе, чем ко мне. — А какая у вас гарантия, что он сохраняет, так сказать, под рукой те знания, за которые он уже получил денежное вознаграждение, успешно сдав экзамены?

 — Никакой, — опять подтвердил я, немного озадаченный этим новым направлением его расспросов. — А вы как поступаете в таких случаях?

 — Мы экзаменуем его по прошествии тридцати или сорока лет, но только не в начале его карьеры, — спокойно ответил он. — Если брать в среднем, то выходит, что выявленные таким путём знания составляют одну пятую от первоначальных — процесс забывания идёт довольно ровным и однообразным темпом, и тот, кто забыл меньше, принимает большие почести, и вознаграждается крупнее.

 — То есть, вы платите ему деньги, когда он больше в них не нуждается? А меж тем всю свою жизнь ему по вашей милости жить не на что?

 — Это не так. Он оставляет своим поставщикам расписки, они хранят их по сорок, иногда по пятьдесят лет на собственный риск, затем он получает свою Стипендию, что в один год приносит ему столько, сколько ваши Стипендии приносят в пятьдесят лет — и тогда он легко расплачивается по счетам с процентами.

 — Но предположим, что ему не удалось получить Стипендию. Такое ведь тоже случается.

 — Такое тоже случается, — согласился он в свою очередь.

 — Что же тогда делать поставщикам?