Сильвия и Бруно. Окончание истории

 — Страдания лошадей, — сказал я, — происходят главным образом из-за жестокости Человека. А потому это один из множества примеров того, как Грех причиняет страдания не самому Грешнику, но посторонним. Но не видите ли вы ещё большей трудности в том страдании, которые животные причиняют друг другу? Например, кошка, играющая с мышью. Если принять, что она не несёт моральной ответственности, тогда это ещё большая загадка, чем человек, по чьей вине надрывается лошадь.

 — Полагаю, что так… — произнесла леди Мьюриел, с немым вопросов взглядывая на отца.

 — Но что даёт нам право на такое предположение? — отозвался тот. — Как много наших религиозных затруднений есть просто выводы из произвольных допущений. Самый толковый ответ на большинство из них, я думаю, таков: «О чём мы знаем? —ни о чём…» [74].

 — Вы сказали про «разделение труда», — продолжил я. — А ведь нигде как в пчелином улье оно не доходит до изумительного совершенства!

 — Притом настолько изумительного, настолько сверхчеловеческого, — добавил граф, — и настолько лишенного всякой разумности во всех других случаях, что я нисколько не сомневаюсь, что это чистейший Инстинкт, а вовсе не, как кое-кто утверждает, высокоразвитый Разум. Только посмотрите на крайнюю безмозглость пчелы, пытающейся прорваться сквозь застеклённое окно! Да она и не пытается вовсе, какой бы широкий смысл ни придать этому слову — она просто бьётся о стекло! Щенка мы назали бы слабоумным, веди он себя подобным образом. И от нас ещё требуют поверить, что по уровню интеллекта пчела превосходит сэра Исаака Ньютона!

 — Так вы стоите за то, что в чистом Инстинкте не содержится ни капли Разума?

 — Напротив, — ответил граф, — я стою за то, что деятельностью пчелиного улья руководит Разум высшего порядка. Вот только Пчела не совершает никакой мозговой работы. Замыслил всё Бог, а в пчелиный мозг вложил итоги — всего лишь! — мыслительной работы.

 — Но как же их мозги додумались до совместной деятельности? — спросил я.

 — А какое мы имеем право предполагать у них мозги?

 — Вношу специальное заявление! — победно вскричала леди Мюриел, рискуя навлечь упрёк в дочерней непочтительности. — Ты же сам только что сказал: «Вложил в пчелиный мозг»!

 — Но я не сказал «в мозги», дитя моё, — мягко ответил граф. — Наиболее вероятным решением «Загадки Пчелы» мне видится такое: пчелиный рой имеет только один мозг — один на всех. Мы ведь сами видим, как всего один мозг одушевляет довольно сложную совокупность членов и органов, когда они соединены вместе. Откуда мы знаем, что материальный контакт так уж необходим? А может быть, достаточно простого соседства? Если так, то пчелиный рой — это просто единое животное, многомиллионные члены которого не прилегают друг к другу слишком плотно!

 — Да, от такой мысли голова идёт кругом, — сказал я, — и чтобы вполне с ней свыкнуться, нужно будет как следует отдохнуть сегодня вечером. Как Разум, так и Инстинкт говорят мне, что следует отправляться домой. Итак, доброй ночи!

 — Так скоро я вас не выпущу из рук, — сказала леди Мюриел. — К тому же сегодня я ещё не была на прогулке. Она меня взбодрит, и, кроме того, мне есть ещё что вам сказать. Пройдёмтесь через лес? Это приятнее, чем тащиться через выгон; ничего страшного, что темнеет.

 Мы свернули под сень сплетающихся ветвей, образовавших архитектурные формы почти совершенной симметрии, то группируясь в чудесные крестовые своды, то разбегаясь в стороны, насколько мог видеть глаз, бесконечными боковыми приделами, нефами и алтарями, словно тут возвели призрачный собор, задуманный в грёзах помешавшегося поэта.

 — Когда забредаю в этот лес, — начала она спустя некоторое время (а молчание казалось совершенно уместным в нашем сумеречном уединении), — то всегда приходят в голову мысли о Феях! Можно вас спросить? — робко пробормотала она. — Вы верите в Фей?

 Я почувствовал сильнейший порыв рассказать ей о моих встречах в этом же самом лесу, и мне даже пришлось сделать нешуточные усилия, чтобы сдержать слова, рвущиеся наружу.

 — Если под «верить» вы подразумеваете «верить в их возможное существование», то я отвечу «да». Потому что их действительное существование всё же нуждается в очевидных доказательствах.

 — А раньше вы говорили, — напомнила она, — будто готовы принять что угодно на том только основании, если оно не является заведомо невозможным. Мне кажется, вы ещё тогда привели Духов как пример доказуемого феномена. Может, Феи — ещё один пример?

— Может и так. — И вновь мне стоило огромного труда подавить желание сказать больше; но я всё ещё не был уверен, что предо мной сочувствующий слушатель.