Силы и престолы. Новая история Средних веков

Леонардо родился в маленьком городке Винчи, примерно в дне пути от Флоренции, в 1452 г. Его отец был нотариусом, а мать – шестнадцатилетней крестьянской девушкой. Они не были женаты, но в то время незаконнорожденные дети не считались большим позором. Это лишь означало, что воспитанием Леонардо занимались дед и бабка и он не получил строгого латинского образования. В возрасте двенадцати лет он вместе с отцом переехал из Винчи во Флоренцию, а через два года поступил в ученики к Верроккьо, в круг которого, возможно, входил и блестящий художник Сандро Боттичелли[950]. Под руководством Верроккьо ученики не просто осваивали живопись и ваяние – они изучали практическую геометрию и анатомию, а также античную литературу, что позволяло лучше понимать предмет и тему создаваемых ими произведений искусства. Леонардо с жадностью впитывал новые знания.

К тому времени, когда он стал взрослым (в начале 1470-х гг.), Флоренция открывала для художника даже больше возможностей, чем сорок лет назад при Козимо Медичи и Франческо Филельфо. Фактическим правителем города теперь был Лоренцо Медичи по прозвищу Великолепный, возглавивший семейный бизнес в 1469 г. Хотя финансы банка Медичи пребывали в расстроенном состоянии (в 1470-х гг. филиал банка в Брюгге понес катастрофические убытки из-за того, что местный мошенник-управляющий без всякого обеспечения выдавал огромные займы бургундскому герцогу Карлу Смелому, сыну и преемнику Филиппа Доброго), Лоренцо по-прежнему был готов щедро тратить деньги, и его правление вошло в историю как золотой век эпохи Возрождения.

Окинув беглым взглядом список художников, живших и работавших во Флоренции в 1470-х и 1480-х гг., мы увидим перед собой плеяду самых знаменитых имен в мировой истории искусства. Помимо Верроккьо, Боттичелли и Леонардо, в городе жили Доменико Гирландайо и братья Поллайоло. Поэт и знаток греческой литературы Анджело Амброджини по прозвищу Полициано, нанятый воспитателем к детям Лоренцо Медичи, в то время переводил на латынь Илиаду Гомера. В 1484 г. ученый Джованни Пико делла Мирандола («человек почти сверхъестественной гениальности», как сказал о нем Макиавелли) явился, чтобы просить у Лоренцо покровительства, и заявил, что может защитить 900 тезисов на любую тему, от основ христианского вероучения до колдовства, в диспуте против любого, кто осмелится бросить ему вызов[951]. Еще через несколько лет в мастерскую Гирландайо поступил учеником тринадцатилетний Микеланджело Буонарроти, позднее ставший главным соперником Леонардо в борьбе за звание лучшего художника итальянского Возрождения.

Расцвету всеобщих творческих начинаний во многом способствовало богатство семьи Медичи. Продолжая семейную традицию, заложенную его дедом, Лоренцо ежегодно вкладывал в культурные проекты эквивалент десятков и даже сотен миллионов долларов. Он делал это, потому что сам он и почти все, чье мнение имело значение, считали подобные вложения не зря потраченными деньгами. С одной стороны, демонстративное потребление само по себе доставляло удовольствие (что могут подтвердить и сегодняшние миллиардеры), с другой – Лоренцо заботливо поддерживал репутацию мецената в том числе и для того, чтобы отвлечь внимание от своих неблаговидных махинаций в городе. Кроме того, искусство могло пригодиться в дипломатии: иногда флорентийский правитель «одалживал» своих художников важным людям, чтобы завоевать их благосклонность. Так, пытаясь добиться кардинальской шляпы для одного из своих сыновей, Лоренцо послал в Рим художника Филиппо Липпи, чтобы тот расписал частную часовню другого влиятельного кардинала. Вполне возможно, именно Лоренцо посоветовал Леонардо искать покровительства у семьи Сфорца в Милане.

Впрочем, нельзя сказать, что щедрость Лоренцо имела исключительно циничную подоплеку. В то время считали, что великие произведения искусства, и особенно демонстрация таких произведений в общественных пространствах, отражают присущие Флорентийской республике добродетели. По словам Макиавелли, Лоренцо тратил огромные суммы на прекрасные вещи, чтобы поддержать «изобилие в городе, единство народа и уважение к знати»[952]. Разумеется, у Лоренцо были для этого личные причины, но в числе его мотивов была и подлинная гражданская гордость, в XV в. составлявшая неотъемлемую часть образа правителя.