Силы небесные

– Не туда. – Похоже, Еан улыбался. – Вот.

Перед мысленным взглядом Стефана возникла картинка. Он смотрел на лагерь: да, точно, это был не городок, а лагерь – с высоты, можно сказать, птичьего полета. За ночь ветер утих, и семь домиков, окруженных забором, стояли занесенные снегом, кое-где подсвеченным фонарями. А вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь. Это было просто какое-то бесконечное заснеженное пространство. Вблизи снег, освещаемый полной луной, искрился холодным белым светом. Но чем дальше, тем более тусклым становилось сияние, пока не сливалось с бескрайней темнотой. Где кончалась земля и начиналось небо? Разглядеть это Стефану так и не удалось. Но зрелище было действительно величественным.

Стало грустно.

– Посмотри вверх, – подсказал Еан.

Картинка повернулась.

Теперь Стефан видел небо: темный-претемный, кажущийся бесконечным свод, на котором красовалась луна, почти круглая. Она мерцала холодным белым светом, образующим вокруг нее небольшой ореол. На луне были пятна, словно оспины. А еще по небу разбросались звезды. Некоторые – яркие, некоторые – еле видимые в безграничной темной бездне.

Стефан смотрел и вдруг обнаружил, что он сам, без всякого Еана может по своему желанию смотреть вверх, вниз, вдаль или куда угодно. Словно он парит в этой ночной бездне без опоры тела.

«А чем же я смотрю?»

Стефан вздрогнул и провел рукой по лицу, проверяя, все ли на месте.

– Что случилось? Тебе не понравилось?

– Понравилось, но… – Стефан решил не кривить душой. – Я испугался.

Еан ждал, и пришлось продолжить объяснение:

– Я смотрел на твою картинку и знал, что она твоя. Все было в порядке. А потом в какой-то момент я понял, что смотрю не на твою, а как будто на свою собственную картинку – словно это я парю где-то высоко и вижу и землю, и небо.

– И что? Что тебя напугало?

– Человек не может летать в небесах!

– В смысле? Что, с тобой такое впервые? Ты в первый раз вышел из тела, чтобы полюбоваться окрестностями?

Теперь уже изумился Стефан. Он уселся в кровати, поджав под себя ноги на восточный манер.

– Ты хочешь сказать, что для вас это нормально: выходить из тела, возвращаться в тело? Вы, типа, к нему непрочно привязаны?

– Ну, типа того.

Еан старался отвечать, но чувствовалось, что он в замешательстве не меньше собеседника.

– Объясни.

– Я попробую. – На несколько мгновений Еан умолк, собираясь с мыслями. – Смотри. Тело – это не ты. И ты – не тело. Помнишь, когда ты валялся в коме? Тело почти не справлялось с жизнью, но мы с тобой разговаривали. Помнишь?

– Да. – Стефан согласно кивнул, припоминая.

– Ну? Разве ты телом со мной говорил?

– Не знаю… – Стефан в задумчивости запустил в волосы пятерню. – Мозгом, наверное.

– Ну сам подумай, если все тело в коме, то каким образом мозг вдруг из нее вышел. Он что, какой-то автономный орган, отдельный от тела?

– Нет, не автономный. То есть ты хочешь сказать, мозг тоже в коме был? А как же я с тобой разговаривал?

– А как я с тобой разговариваю? У меня что, мозг есть? Я его на закорках через всю галактику к тебе тащил?

Никогда прежде Стефан не задумывался над этим вопросом. Все казалось таким естественным и само собой разумеющимся: у него есть мозг, вот он и думает. А если мозг в коме, то что? Как тогда? Да, и как на самом деле обходится Еан, если у него нет мозга? Можно, конечно, допустить, что он использует мозг Стефана. Но тоже получается как-то глупо. Если бы ему нужно было это тело, то он скорее всего смог бы сделать так, чтобы тело осталось живым, а он, Стефан, при этом умер. Наверное, это возможно. Но погоди, если бы тело осталось, а Стефан – нет, значит, он определенно не тело. А как же?

Привычная картина мира рушилась, как карточный домик. Кажется, даже с шелестом. Во всяком случае, Стефан так думал, пока не обнаружил, что в растерянности теребит уголок одеяла.

Как ни крути, а выходило, Еан по всем пунктам прав. Тогда в больнице они точно общались не телом. И даже не мозгом. А как же? Как тогда?

– Объясни! – потребовал Стефан, отчаявшись самостоятельно решить эту вдруг возникшую перед ним загадку.

– Хорошо, смотри. – Перед внутренним взором возникло что-то вроде схемы. – Вот то, что видно всем, – тело. Это как визитная карточка, ты на него смотришь и говоришь: «Я знаю этого парня». Но само тело – ничто, всего лишь механизм, машина. Замечательно созданная, отлично отлаженная так, чтобы ее владельцу не приходилось думать, как там, внутри происходят все процессы. Ведь когда ты садишься за руль и жмешь на газ, что ты чувствуешь?

– Я все чувствую! – Уж тут-то профессиональный гонщик знал, что ответить. – Тут все вместе – и как резина сцепляется с асфальтом, прочно и устойчиво или проскальзывает, как бывает после дождя, как движок рычит, разгоняя болид, и я знаю, в каждое мгновение знаю, что случится, как только я чуть подожму педаль или хотя бы слегка шевельну руль. Я все-таки чертовски хороший гонщик!

Он улыбнулся, почувствовав, что потерянная было почва под ногами вновь обретена.