Симбиот

В отличие от официальных мероприятий, в повседневной жизни я заумных речей не говорил. Не пытался казаться «человеком из высшего света», который общается цитатами из классиков, имеет тройной запас кипельно-белых носовых платков, а пьет исключительно французские вина, закусывая нежнейшим швейцарским сыром. К чему эти выкрутасы? Зачем казаться тем, кем ты не являешься? Я на дух не переносил классической литературы, никогда не пользовался носовыми платками, французские вина видел только по телевизору, на пару со швейцарским сыром. Более того, в определенных обстоятельствах, мог со спокойной совестью орать матом, искусством которого владел в совершенстве, в присутствии представителей женского пола. Ничего, потерпят, не сломаются! Поэтому, сменив время жительства, я этого практически не заметил. Наоборот, за короткое время обогатил местный колорит новейшими словесными оборотами, с друзьями общался исключительно фамильярно, на грани сексуальных приличий, а в общении с подчиненными выносил им мозг полным пренебрежением к субординации во время отдачи приказов и жесточайшим моральным насилием во время приемки результатов. И ничего! Нормально. С какого перепугу я должен менять свое поведение? Проще всех местных переучить! Чем я и занимался, с большим успехом. Иногда внутренний голос говорил мне, что это якобы привлекает ко мне излишнее внимание. Какое нафиг внимание??? Тут только полнейший идиот не видит того, что если это существо и командарм Павлов, то над ним серьезно потрудились в секретных лабораториях! Этот секрет секретом был разве что для моего подсознания. Смех смехом, а моя шутка с Ворошиловым, ну про мозг гиббона, была воспринята обществом весьма положительно, в том плане, что в нее действительно поверили! О чем это я… А вспомнил! Так вот, я с невероятной быстротой начал обростать друзьями, товарищами, знакомыми, единомышленниками. Да и врагов прибавлялось в геометрической прогрессии, но это мелочи. Главное я теперь, что называется «с ноги», открывал почти любую дверь в любом наркомате. При этом никто особенно не удивлялся моим выкрутасам, поскольку «карманное радио» разносило слухи о странностях нового Кремлевского любимчика с фантастической скоростью. Короче говоря, Смушкевич, которого я вполне законно считал если и не другом, то очень хорошим товарищем, к этому дню разговаривал со мной на одном языке.

Любовь к жаренному мясу и отдыху на природе я впитал с молоком матери. Ну, сами посудите, сколько поколений наши предки мамонтов на костре пользовали? Вот и я унаследовал этот «инстинкт». Мамонтов, правда, уже всех съели, но свинина с бараниной была ничуть не хуже. Вчера вечером я лично (!) несколько часов священнодействовал с закупленным ординарцем мясом. Получилось как всегда хреново, но я остался доволен собой. Чтобы испортить такую вырезку надо очень сильно постараться! Впрочем, на шашлыки едут не есть, а пить! Несмотря на колоссальный опыт в этом вопросе, я долгое время мучился сомнениями, относительно того, сколько именно бутылок брать. Три или четыре? В конце концов выбор был сделан в пользу пяти, при этом я держал в уме шестую, которая всегда была в заначке у порученца. Сегодня я намеревался съесть и выпить все то, в чем отказывал себе на протяжении трех с половиной месяцев! Надеюсь, на этот раз я мяса все же попробую, хотя учитывая мой настрой и опыт юности, когда до жаркого очередь доходила лишь в исключительных случаях, в этом были определенные сомнения. Лишь с годами я понял, что сначала нужно приготовить закуску, а уж потом пить за встречу!

Спустя пару часов, в сопровождении хмурой и неразговорчивой Маши, я заехал за четой Смушкевичей и на двух машинах мы отправились за город. Машу я вполне понимал, еще бы ей не быть хмурой! Ведь ее мнения никто не спрашивал! Я, пользуясь служебным положением, договорился с главным врачом и освободил ее от дежурства. Благо, у меня хватило ума дать ей время на подготовку — за полтора часа до выезда я послал к ней порученца, с задачей выполнять все прихоти и пожелания. Судя по всему, домой она заехать успела, поскольку легкое летнее платье, смотрелось невпример лучше опостылевшей военной формы. Да и белый цвет, с вкраплением зеленого горошка, был явно ей к лицу, о чем я немедленно и сообщил, в очередной раз вогнав бедную девушку в состояние покраснения. Так или иначе, но к моменту выгрузки возле неприметной реки, с ничего не значащим для меня названием, она уже вполне оправилась от обиды, признав в душе, что ее ухажер просто не располагает собственным временем и не имеет возможности тратить время на никому не нужные политесы.