Симеон Полоцкий

Вокруг этой фразы ломают и продолжают ломать копья записные спорщики, ставя вопрос ре бром: «Какой Рим?» Если языческий, цезарианский, то какое он имеет отношение к богохранимому православному столичному граду? Если Рим периода раннего христианства, когда в Вечном городе звучали проповеди апостолов Петра и Павла и когда император Константин Великий сбросил вериги язычества и явил миру духовный подвиг, то понятно и объяснимо. Однако во фразе, ставшей к XVII веку сакраментальной, заложен более глубокий смысл. В виршах Симеона Полоцкого явно просматривается желание соединить, казалось бы, несоединимое: имперское мышление и созидательность правителя, государственную мощь и подчинение всеобъемлющему Закону, христианские добродетели и подвижничество. В видении же судьбы народной Симеон Полоцкий предельно малословен и это осуждению не подлежит. Перекроить земное российское бытие – удел правителя и мужей государственных. Простой человек должен быть по гроб жизни благодарным царю, «отцу Отечества», слава которого «переходит за столпы Геркулеса, в Америцкие страны». Но не только за это – Алексей Михайлович своим правдолюбием, добротой, милостью к подданным превосходит самого Александра Македонского.

Поместив на рисунке «Орла Российской державы» в центре Солнце, от которого исходят лучи в виде добродетелей, христианского благочестия, человеческих качеств, Симеон Полоцкий в самой поэме дает обширное толкование государственного символа России, отправляя читателя в путешествие вглубь всемирной истории. Но прежде прочтем строфы, обращенные к Солнцу.

К светлости славы, во все концы моря,
где восходит утро и где гаснет зоря,
Ты же Слонце прославленно ново буди во путь сей радостны готово.

И только после столь вдохновенного вступления в действо вступают Музы. Урания вещает, что «русская вера и добродетель – освещены лучезарным светилом. Клио – напоминает врагам о мощи державы Российской. Евтерпа – что «есть солнце небу, что скипетродержатель, царствию и всем странам свой обладатель». Калиопа – сравнивает гербы Королевства Польского и Великого княжества Литовского, и явно не в их пользу, с российским двуглавым орлом, взоры которого устремлены в Европу и Азию, однако без желания покорять их народы. Эрато разделяет мнения знатнейших Муз:

Мощно невежды страхом спасати
иже не хощут та солнца знати.

Мельпомена дает отповедь проповедникам агрессивности русичей:

Мир в надежде ибо в сéбе,
Мир имеет тако в небе.

Талия и Терпсихора выражают надежду, что младой Орел, царевич Алексей, будет достойным преемником отца, а его деяния воссияют в лучах собственной славы:

Лети щастлив Орле инше преславный,
Царское чадо, дедич Богом данный,
Пари до небес, всеми добротами,
Сияй Российским странам щедротами.

Полигимния утверждает, что скипетр в деснице Орла Российского знаменует благодать, меч – оружие отмщения злу:

Ты Византио оузришь в России.
Орла расторгша главу лютой змии.

Завершается поэма вдохновенной здравицей:

Ликуй Россио Сарматскы племя,
Радуйся Москва Афетово семя.
Пари веселой Орле быстрооки,
Разбивай крилма веер прешироки.
…
Летай во солнци православна света.
Отца и Сына пой Многа Лета.

Что намеревался сказать Симеон Полоцкий в поэме? Время течет неумолимо и правители, как и все люди, смертны, вечной остается быть лишь Россия, с ее безмерным простором, несметным кладезем земных богатств, народом, жаждущим лучшей жизни и потому уповающим на доброго государя. Ему видится идеал правителя, который в действительности бы соответствовал прозвищу «отца Отечества». Вот почему в лучах, исходящих от Солнца, мы находим слова «праволюбие», «любомудрие», «молитвы», «учение» (духовный труд) и «любовь» (к ближним и народу). Россия, надеется Симеон Полоцкий, станет государством благоденствия всех сословий, с прочным внутренним устройством и прочностью границ. Сочинитель «Орла Российского» предлагает читателю возлюбить Россию, с небом венчанную, с красотами непревзойденными, с крепостью Веры Православной.

Никто до Симеона Полоцкого не смог так ярко и так обоснованно соединить далекое историческое прошлое с божественным промыслом и провести корабль созидательной поэтической мысли между Сциллой и Харибдой, не уподобившись сладкоустым восточным мудрецам.