Симфония Искажений (СИ)

А как Сид резонирует? У него тоже болит голова и поднимается температура? Или только что-то одно? Или что-то другое? Или совсем ничего? Может, он сейчас спал и проснулся от незнакомого мерзкого ощущения? Если спал, то где? А если не спал, то что делал?

Неожиданно для себя Фрэнки понял, что хочет задать много вопросов себе подобному. Много-много вопросов. И понял, что хочет быть рядом с себе подобным, — с человеком, которому не надо ничего объяснять и от которого не надо ничего скрывать.

Но Сид Ллойдс не годится на такую почетную роль, о нет. Пусть он резонирует, пусть даже он один на весь город такой — это не повод пускаться на его поиски. Насквозь лживый, продажный и опасный парень со странными идеями и туманными мотивами совершенно точно не подходит человеку, который больше всего на свете ценит покой. Вот если бы это была Эшли, его единственный друг! Насколько безответно влюбленную дурочку можно назвать другом. Может, и правда дать объявление в газету, как он с издевкой посоветовал Сиду? «Создам клуб анонимных резонирующих»…

Фрэнки со злостью вцепился себе в волосы. Если бы он только был обычным человеком! Просто Фрэнки Джейли. Никаких концертов. Никакой славы. И никаких Искажений. Просто парень, который сливается с толпой.

Ведь тогда ничего бы не случилось.

Обычные люди не ценят свою обычность.

***

Весенние дни убегали от Фрэнки наперегонки, текли сквозь пальцы солнечным песком. По дороге на работу его неизменно сопровождали едва уловимый шелест пыльной листвы, грохот редких автомобилей, визг клаксонов, перебранки торговок и тявканье собак. Сонный Дол отнюдь не был сонным — по мнению Фрэнки, этому городишке ощутимо не хватало целебной тишины. Однотонный разморенный пейзаж — серо-зеленое соседство деревьев и стен, — в майской одежде почему-то казался особенно опостылевшим.

Время текло, не спрашиваясь и не прощаясь, Музыка Метели так и не прижилась в этом измерении, Искажения вспыхнули еще четыре раза — скоротечные до обиды.

Казалось бы, в атмосфере уютной обыденности Фрэнки должен был вернуться в свое прежнее состояние человека Оставьте-Меня-В-Покое. Но кое-что в нем изменилось, и время не торопилось смахивать эту грязь с его души.

Нет, внешне и внутренне Фрэнки, в общем-то, остался прежним. Он все так же лениво переругивался с Эшли и равнодушно бренчал набившие оскомину приторные мотивчики; все так же окунался с головой в творчество во всякую свободную минуту, даже не задумываясь, зачем и для кого он пишет музыку; все так же проводил усталые вечера за разбором нот и переписыванием черновых набросков. Но в жизнь его прокрался призрак. Призрак, у которого было имя: Сид Ллойдс.

Сколько раз бессонными ночами Фрэнки прокручивал в голове события того дня, когда состоялся неоконченный разговор о Симфонии Искажений? Сколько раз покрывался краской стыда, вспоминая свое поведение?

Тогда он был напуган, он был не в своей тарелке. Поэтому повел себя трусливо и малодушно. Имел на то полное право, учитывая обстоятельства. Но — он не помог Сиду, даже не выслушал его, а теперь расплачивался — запоздалое раскаяние накатывало вкупе с муками неизвестности. Да, Сид обманул его, но, возможно, цель оправдывала средства — надо было просто выслушать историю до конца, чтобы знать наверняка. Возможно, тот парень хотел сообщить нечто важное.

Но теперь уже поздно теряться в догадках. Конечно, Сид больше не вернется. Конечно, Фрэнки никогда не услышит о нем. Но это нисколько не мешало ему каждый день искать Сида глазами, отрываясь от клавиш. Шагая по тротуару. Ковыряясь в нотах.

Кстати о нотах: однажды, разбирая старые вещицы, которые он играл еще маленьким мальчиком, Фрэнки наткнулся на сборник этюдов для фортепиано авторства некоего А. Ллойдса. Разумеется, это было просто совпадение. Ллойдс — чертовски распространенная фамилия. Но Фрэнки все равно не удержался от соблазна поставить сборник на пюпитр и прочитать с листа несколько вещей.

Легкие триоли* солнечными зайчиками рассыпались по его квартирке, лаская слух своей ладной последовательностью, воскрешая в памяти детство, полное густого запаха лакированного дерева, тихих замечаний преподавателя и невыносимого шума концертных залов.

Фрэнки оборвал игру на середине такта, задумавшись. Разумеется, ничего общего с Сидом у этого пыльного альбома со скучными этюдами не было и быть не могло. Но полет триолей воскресил в его памяти плохо спрятанное воспоминание — стыдное и горькое.

Воспоминание одевалось в шелковые платья, ходило танцующей походкой, курило дорогие дамские сигареты, грациозно встряхивало светлыми локонами и носило совершенное имя — Мадлен. Мадлен-не-Джейли-и-никогда-ею-не-стану, Мадлен-не-приближайся, Мадлен-ты-только-посмотри-на-себя-чудовище. Мадлен, Мад-лен — имя ласкает язык, характер царапает душу.