Симфония кукол

Я не понимал, открыты глаза или нет. Жует мой поганый рот или уже наелся. Отравила меня старуха или помогла. Все, что я знал, так это то, что, если сейчас же все вокруг не заткнутся, я взорвусь и сойду с ума.

А еще я представил, что случится с человеком, если принять настойку внутривенно».

– Мне так жаль. Не представляю, насколько это страшно – быть прикованным к постели и не иметь возможности даже говорить. Вы молодец, что не сдаетесь.

– Опять ошибаешься.

– Что это значит? Ошибаюсь в чем?

Он промолчал и не моргнул.

«Антонина Васильевна читала молитву вслух. Она с выражением произносила каждое слово, усиливая интонацией фразу “Господи, помилуй”. Монотонно распевала, приговаривала. У меня кружилась голова.

– Господи, помилуй.

Старушка тихонько говорила “спи, мой хороший”, и мое тело, словно по команде, засыпало.

Сквозь сон мне казалось, что я слышу, как монотонно беседуют, прерываясь на короткую рекламу, ведущий со своим ученым гостем. Мне казалось, что однажды мое тело поправится и я стану свободным. Так действовало лекарство. И мне было страшно от мысли, что из-за непроверенного старушечьего волшебного зелья вдобавок ко всему я потеряю еще слух и разум.

– Господи, помилуй. Аминь.

Установилась тишина. Или старушка замолчала, или мое тело перестало слышать.

Последняя лазейка продлить свое существование в эзотерическом пространстве словно заколачивалась крепкими бревнами, покрывалась мхом, унося с собой последнюю надежду. В тот момент я был уверен, что мне никогда не выбраться из клетки».

– Но вы справились. Ты справился. Медлен-но, но верно тело восстанавливается. Речь вернулась. Я, конечно, не врач, но мне кажется, это совсем не мало. Нужно больше времени.

– Времени у меня полно, а вот терпение на исходе. Я каждый день заставляю свое тело пошевелиться. Шелохнуть хотя бы крохотной волосинкой на руке. Часами усердно выполняю каждую рекомендацию философа-экстрасенса-эзотерика-психолога с твоего надоевшего радио.

– Нельзя унывать. Нужно признать, что ты добился большого, нет, огромного прогресса. Ты молодец.

– Все, чего я добился – бесполезное коротание времени.

– Как мне тебя подбодрить? Мне так хочется помочь. Может, тебе чего-то нужно, может – что-нибудь купить?

– Пустое. Я мечтаю только о том, чтобы взглянуть на могилу Лины и как следует попрощаться с сыном.

Он начал часто моргать и странно дышать. Его глаза вертелись в разные стороны. Рамуте решила, что Руслан так плачет. Но приступ не прекращался. Она вспомнила, что говорила старушка, поднесла кружку и напоила больного. Это не помогло, он продолжил хрипло всхлипывать.

– Мне не вылечиться, – произнес он.

Его приступ прекратился так же внезапно, как и начался. Возможно, подействовала вода.

– Не покинуть эту тюрьму. Никогда.

– Руслан, что это было?

– Я тебя напугал?

– Нет. Немного.

– Извини. Такое случается. Не бойся, если повторится, дай воды и подожди минуту.

– Поняла. – Она посмотрела на кружку.

– Спрашивай. Не бойся, все в порядке. Я готов продолжить.

– Ладно. Руслан, а ты случайно не знаешь, где найти Арта? Артура. Журналиста, нашего общего знакомого. – Она попыталась сменить тему и заговорила бодрым голосом.

Он моргнул дважды.

– Ясно. Руслан, если честно, мне немного неловко продолжать интервью.

– Из-за приступа?

– Наверное, да. Мне кажется, мои вопросы спровоцировали… Давайте лучше сменим тему и поговорим о чем-нибудь другом? О чем-нибудь приятном.

Он моргнул.

– Расскажи о себе.

– Ладно. Что тебя интересует?

Рамуте подумала, что сейчас услышит что-нибудь типичное, типа, а есть ли у нее парень или не хотела бы она поужинать вместе.

– Почему ты сказала, что больше не работаешь ведущей?

Рамуте скроила ухмылку. И она не совсем так сказала. Она лишь упомянула.

– Восхищаюсь твоей памятью. Хотела бы себе такую.

– Ошибаешься. Так что? Не ответишь?