Симфония кукол

– Почему же. Отвечу. Теперь я помощник следователя, – произнесла она, удивляясь ноткам гордости в своем голосе.

Глаза Руслана замерли, уставившись на ее нос.

– Даже не помощник, а скорее, я консультант-психолог, криминалист, что-то вроде того. Если честно, не до конца еще разобралась. Так называемый профайлер. Если обобщить – помогаю расследовать убийства.

– Убийства?

– Да. Сейчас как раз занимаемся поимкой серийного маньяка. – Она развела руками. – Черт, звучит, словно я хвастаюсь, – засмеялась Рамуте.

– Маньяка ловите?

– Да. Понимаю, звучит дико. Какие серийники могут быть в нашем захолустье?

– Это точно.

– Но факт остается фактом. Есть.

– Любопытно.

– Да? Хочешь, расскажу?

Он моргнул. И тут Рамуте прорвало.

Под удивленные моргания парализованного она принялась с азартом рассказывать о ходе расследования, о своем новом опыте, об участии в настоящем расследовании. О Роберте и Федоре, об их разногласиях. О собственноручно составленном психологическом портрете убийцы, о неоценимой пользе и услуге, которую оказала полицейским, согласившись помочь.

Когда она вышла от Руслана, на улице было темно. Рамуте не заметила, как весь день провела в гостях.

Глава 22

Уставшая, но удовлетворенная Рамуте вернулась домой. Она по привычке взяла телефон, решая, кому позвонить, но убрала его на полку. Сегодня обойдется без секса.

Она включила приемник, настроила его на свою волну. Классическая музыка наполнила комнату. Звучала музыка Чайковского. Это Рамуте знала, несмотря на свою нелюбовь к подобной музыке.

Она налила бокал вина, залпом выпила и села в кресло у окна. Столько событий произошло всего за один день. Рамуте потянулась за сигаретой, но передумала, закрыла глаза и провалилась в сон.

– Срочно. Женщина. Двадцать четыре года. Беременная. Большая кровопотеря…

– Живо-живо!

Рамуте услышала незнакомые голоса. У нее перед глазами, на потолке, пронеслись бледные полоски с лампами дневного освещения.

– Состояние тяжелое.

Она захотела посмотреть в сторону, но не смогла повернуть голову. Она почувствовала вкус пластмассы. Почувствовала, как колышется полупрозрачная пластиковая трубка, присоединенная к маске на ее лице.

– Пусть готовят операционную.

Она услышала, как где-то позади ритмично застучали раздвижные двери, как где-то под ней заскрипели колесики тележки для перевозки больных, как сбоку затопали чьи-то быстрые шаги, как везли ее тело по коридору, как взволнованные голоса обсуждали непонятные пугающие медицинские термины.

– Вторую отрицательную.

– Ясно!

Рамуте не испугалась. Она не чувствовала боли. Лишь легкие покалывания в кончиках пальцев. Лишь непонимание и растерянность.

– Состояние плода?

– Стабилизировали.

Да что происходит? Где она? Почему?

– Доктор, кажется, девушка пришла в себя.

Голова в медицинской маске и белом колпаке склонилась над Рамуте. Добрые глаза посмотрели на нее сквозь очки.

– Не пытайтесь говорить. Вы попали в аварию. Не волнуйтесь. Сейчас вы в больнице, все будет хорошо.

А ребенок? Что будет с ним?

Она хотела спросить, но у нее не получилось. Рамуте почувствовала тяжесть по всему телу. Щекочущую тяжесть. Видимо, врачи что-то вкололи, решила она, какой-то препарат, чтобы заглушить боль.

Рамуте моргнула, всего на секунду прикрыла глаза, уронила бокал, и сон мгновенно прервался.

Она посмотрела на мокрое пятно, растекающееся на полу. Сняла майку, бросила под ноги и растерла ею вино. Подхватила приемник, из которого пел оперный голос, и направилась в душ.

Холодный напор воды заставил вскрикнуть и разогнал остатки сна. Она подобрала оптимальную температуру воды в душе и намылилась.

Что это было? Настолько реалистичный сон. Раньше с ней такого не случалось. Странно. И страшно. Рамуте пригрезилось, будто она Лина – жена Руслана. Будто это ее везут на каталке в операционную. Будто она беременна, и это ее ребенок балансирует на грани жизни и смерти.

Рамуте набрала в рот воду. Нужно прекращать принимать все близко к сердцу. Нельзя быть настолько впечатлительной. Она выплюнула воду, уперлась руками в стену, наклонила голову и стала следить за тем, как струйки воды стекают по ее волосам, как теплый водопад приземляется ей на ноги.

По радио допела одна оперная певица, следом пропела и закончила другая, заиграл Стравинский, Верди, Шуберт, закончился концерт Рахманинова, а Рамуте все продолжала стоять, склонив голову, наблюдая, как шустрые капельки воды из душа перемешиваются с ее слезами.

Она вытерлась, убрала со стола бутылку и легла под одеяло. Она собиралась порассуждать, распланировать завтрашний день, но лишь прикрыла веки и тут же заснула.

– На счет три поднимаем.

Сквозь сон она вновь услышала речь незнакомых людей.

– Раз.

Голоса отдалялись.

– Два.

Тело Рамуте расслабилось. Щекочущая тяжесть расползлась, придавила, примяла под собой девушку, окунула в невесомость.

– Три.

– Не шутишь? Три?

– Ну да. А что?

– Ну, в целом ничего. Просто, если ты после этой порции справишься еще и с тремя кусками пиццы…

– Тебя удивляет мой аппетит? – говорит Рамуте с набитым ртом. – Забыл, мне же сейчас за двоих кушать надо.