Симфония времени и медные трубы

– Да ведь играть без мундштуков нельзя! Это же часть инструмента! Неужели их нет?!

– А где они могут быть? – в свою очередь спросил директор. Егоров рассказал ему о привычках музыкантов носить мундштуки с собой. Директор категорически отверг эту версию и заявил, что в последний раз оркестр играл на октябрьских торжествах 1940 года, а потом руководитель оркестра ушёл, и после этого оркестр техникума не собирался. Значит, мундштуки есть где-то, и, конечно, только здесь.

– Давайте искать, – вздохнув, сказал директор, и действительно, в раструбе геликона был обнаружен плотный брезентовый мешочек, тяжёлый, килограммов на пять-шесть весом. К неописуемый радости Егорова, мундштуки были в целости и в полнейшем соответствии с имеющимися инструкциями. Но радость Егорова увеличилась ещё больше, когда в раструбе баритона был обнаружен и свёрток с коробочками, в которых лежали трости для кларнета и подушечки для кларнетов и флейт! О большем нельзя было и мечтать! Заполнив расписку, украшенную большой фиолетовой печатью начальника гарнизона, и пунктуально перечислив все инструменты, Егоров и Трубин с помощью двух выделенных воинов начали переносить инструменты в грузовик. Но Егоров вдруг хлопнул себя по лбу:

– Барабаны!

– Что барабаны? – вскинулся директор. – Вот барабанчик маленький! К нему две палочки!

– А большой, большой-то барабан где?

– Ну разорвали, содрали! А потом и не играли… Не мог же я ещё о барабане думать! И знаете, всё, что у меня было, я вам честно отдал. А уж чего нет, того нет, не взыщите… не так ли, товарищ Трубин?!

Трубин посоветовал Егорову взять барабаны, а кожу действительно можно найти впоследствии.

– В крайнем случае можно и без большого барабана играть. Играли же без них кавалерийские оркестры. А в список барабана не включайте. Какой же это барабан? Эскиз какой-то…

Директор молча махнул рукой и вышел из кладовой, уже не запирая её на ключ. Уложив инструменты в кузов грузовика, Егоров и Трубин вскочили туда же и, не давая инструментам ударяться о борта машины, просили шофёра ехать осторожнее и доехали таким образом до управления начальника гарнизона. Егоров и Трубин прошли в кабинет комиссара. Егоров доложил комиссару о том, что получение инструментов оформлено, что всё получено, и в нарушение устава, неожиданно для себя, очень искренне и горячо поблагодарил комиссара за его содействие и совет. Комиссар как-то особенно, по-стариковски, усмехнулся и на очень низких тонах, почти как октавист, сказал:

– Меня-то что благодарить? Вот Трубина благодарите. Уж как он помогает нам! Вряд ли другого такого найдёшь, – и, перебивая сам себя, вдруг сказал: – Да, звонили из вашей части… Казак ваш, Рамонов, просил помочь. Ну, я сказал, что вы без меня всё устроили. Но вот отправить вас надо, так что машину даю, а людей нет. Уж как-нибудь сами продумайте погрузку.

Трубин остался в кабинете комиссара. Егоров же попросил разрешения выйти и в комнате адъютанта увидел шофёра, которому адъютант оформлял путевой лист в войсковую часть Егорова.

– Так сейчас прям и поедем, товарищ старший лейтенант?! – обратился к Егорову шофёр.

– Конечно! Только как бы нам закрепить получше инструменты, чтобы не бились об кузов?! Жалко же! Где ещё достанешь?

– Это сообразим, товарищ старший лейтенант, найдём верёвок, свяжем, закрепим, не впервой. Будет в сохранности, доставим всё в лучшем виде!

Известна сметливость русского солдата, но Егоров, пожалуй, впервые за свою жизнь был поражён умением шофёра и его находчивостью. Шофёр куда-то сбегал, моментально принёс с собой целый ворох верёвок, большой кусок брезента и даже привёл добровольного помощника – старшину, как оказалось, заведующего вещевым складом при управлении начальника гарнизона и бывшего ранее музыкантом. Тот узнал, что грузятся инструменты для военного оркестра и что у машины ждёт молодой капельмейстер. Этот старшина проникся симпатией к Егорову и решил продемонстрировать свои музыкальные познания.

– Да, товарищ старший лейтенант, неплохой составчик достали вы. Жаль только, что вот гавота нет у вас…

Егоров изумлённо смотрел на старшину, не понимая, в чём тут дело, и только потом сообразил, что под гавотом старшина подразумевает фагот. Инструмент, действительно не часто встречающийся в партитуре для военных оркестров. Подошёл и Трубин. Он внимательно осмотрел машину, критически посмотрел на сложную систему закрепления инструментов в кузове, посоветовал потуже подтянуть связки и наконец, протянув руку Егорову, сказал:

– Ну что, дорогой мой друг, в чём сумею, всегда помогу. За сегодняшнюю помощь уж не обессудьте, а насчёт большого барабана тоже помогу. Запишите мой адрес. А ваш я уже знаю, комиссар дал.

С громадным чувством благодарности Егоров обнял Трубина и совершенно неожиданно для себя расцеловал его, и, не успев высказать ему все свои чувства, обнаружил, что тот уже выбегает из ворот на улицу. Дел у Трубина много, а он и так сколько времени ухлопал на его, егоровские, нужды.