Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Примерно в это же время к Паулине пришла какая-то женщина и передала ей письмо от Визенталя. Это была жена Шеймана. Визенталь знал адрес Паулины еще с тех пор, как подделывал ей паспорт. В письме он просил Паулину помочь ему найти место, где бы он мог спрятаться, потому что там, где он прятался сейчас, оставаться больше не мог.

Жена Шеймана была на грани истерики. Она рассказала Паулине, что работает портнихой, что к ней приходят на примерку клиенты и что каждый раз, как они приходят, она прячет мужа в платяном шкафу, где ему приходится – иногда по нескольку часов кряду – сидеть на маленькой табуретке. Достаточно ему один раз кашлянуть – и все пропало. А теперь к ним пришел еще и Визенталь. «Для меня, – рассказывал Визенталь впоследствии, – поставили еще одну табуретку, и я просидел в этом шкафу три дня. Мы не могли даже громко дышать, потому что расстояние от шкафа до стола, за которым сидели посторонние люди, было меньше полутора метров. В конце концов я сказал, что больше так не могу».

Паулина не могла поселить в своей квартире пятого человека и пообещала жене Шеймана что-нибудь подыскать, но, когда через два дня та пришла снова, сказала, что помочь ничем не может. «Тогда, – закричала жена Шеймана, в отчаянии схватившись за голову, – мне придется выдать их немцам. Я просила Визенталя уйти, но он отказывается. А у него два пистолета! Он нас убьет!» – «Ладно, – сказала Паулина, – пусть приходит». – «Ты соображаешь, что говоришь? – возмутился ее муж. – В таком случае я уйду! Оставайся с Лолой». – «Куда ты пойдешь? – осадила его Паулина. – Послушай, сейчас вас двое, а где есть двое, поместятся и трое. Тем более что это ненадолго». Однако когда Визенталь пришел, жизнь в квартире стала совершенно невыносимой. «Уходить Визенталь не хотел», – сказала Паулина сотруднице «Яд-Вашем», которая ее интервьюировала.

Труднее всего было скрывать все это от дочери: они боялись, что та проговорится. Днем девочка находилась вместе с мамой в монастырском детском саду, а вечером сестра Паулины, ее муж и Визенталь прятались в спальне, в то время как Басю Паулина держала на кухне. Если девочка слышала доносившийся из спальни шум и спрашивала маму, что это такое, та что-нибудь выдумывала. Однажды, например, сказала, что это мыши.

Туалет находился на веранде, и пользоваться им Лола, Макс и Визенталь не могли; поэтому Паулине пришлось поставить им ведро. Опорожняла она его тайком. «Это было ужасно», – рассказывала она впоследствии. В комнате была раковина с краном, и жильцы Паулины иногда использовали в качестве туалета ее тоже. Стирать, готовить – все это нужно было делать так, чтоб соседи ничего не заметили.

Все это время Паулина продолжала – под вымышленным именем – работать в монастырском детском саду и притворяться христианкой.

Однажды пришли немцы. Они хотели произвести обыск, но Паулина показала им изготовленный Визенталем паспорт, и они ушли. В другой раз, вечером, заявились трое мужчин в немецкой форме и сказали, что пришли за евреями, которых Паулина скрывает. Оказалось, что это были украинцы-вымогатели. Визенталю, Лоле и Максу пришлось прятаться от них на чердаке. Вымогатели приходили еще один раз, но после этого больше не появлялись.

«Олек», по-прежнему работавший в железнодорожных мастерских, навещал их каждый день. Он приносил продукты и газеты, а для Визенталя – бумагу и цветные карандаши. Тот рисовал людей и сценки, которые наблюдал в Яновском, а также иллюстрировал их повседневное существование в квартире Паулины. Они надеялись, что смогут продержаться еще довольно долго.

Визенталь разобрал в комнате несколько досок пола и выкопал яму, в которой могли лежа поместиться три человека. «Землю, – вспоминала Паулина, – я выносила в ведрах и кастрюлях и выбрасывала возле других домов. Высыпала я ее и в печку. У меня была большая обложенная плиткой печка, которая все равно не работала. Небольшую часть земли я отнесла в подвал и на чердак». Яму Визенталь прикрыл досками, а на них поставил кровать.

Когда к Паулине заходил кто-нибудь из соседей, Визенталь и Лола залезали в шкаф, а Макс прыгал в корзину для грязного белья, которую прозвал «подводной лодкой».

Благодаря газетам они имели возможность следить за ходом войны и в шутку называли себя «генеральным штабом». Иногда Визенталь посылал «Олека» к Шейману и некоторыми своим довоенным знакомым узнать, не могут ли те чем-то помочь.

Так прошло примерно семь месяцев.

Ицхак Штернберг – он же «Олек» – пишет: «Люди неспособны круглые сутки находиться в состоянии нервного напряжения; когда в течение многих месяцев и лет им угрожает опасность, они привыкают».

Время от времени к Паулине заходила соседская девочка, чтобы поделиться секретами своей первой любви, и ей даже в голову не приходило, что ее исповедь слушают еще три человека.