Симоно-Савловск

В год седьмой от победы сборной Греции на чемпионате Европы по футболу довелось человеку по имени Аркадий узреть еще одно чудо. Жил он на северной окраине города — в Двадцатом микрорайоне. Однокомнатная квартира осталась ему от родителей. Работал он репетитором по русскому языку и литературе, не шиковал, но и на черный день не откладывал. Любил гулять вокруг своего дома, читать газеты, кормить голубей хлебом, но больше всего — смотреть футбол по пузатому телевизору. Кинескоп функционировал странно, сильно желтил, искажал цвета, но Аркадия все устраивало. В общем, жилось тихо и спокойно. И вот как-то пришел апрель, и вот как-то наступила суббота, и вот как-то случилось утро.

Аркадий резко вскочил с дивана, стараясь войти в день с правой ноги. Предвкушение переполняло, предвкушение Эль-Класико. Ближе к ночи на стадионе «Сантьяго Бернабеу» должны были сыграть «Барселона» и мадридский «Реал». Тридцатидвухлетний человек быстро почистил тридцать два зуба, думая только о тридцать втором туре чемпионата Испании по футболу. Аркадий не представлял, чем себя занять до вечера. В итоге, сделал зарядку, полистал подшивку старых спортивных газет, включил телевизор, пощелкал кнопкой смены канала. Кто-то с кем-то воевал, львы гнали по саванне испуганную антилопу, черно-белые солдаты сурово поднимали оружие, что-то аппетитное бурлило в кастрюле, полуголый абориген пристально смотрел сквозь время и пространство прямо в душу. Аркадий выключил телевизор.

Немного походив по залу, он подошел к книжной полке, взял наугад томик, раскрыл его, зажмурился, ткнул пальцем в страницу. Открыв глаза, мужчина увидел, что испачканный зубной пастой ноготь задевает сразу два слова: «Барцелона велика». Аркадий чуть не уронил зеленую книжку на пол. Несколько раз перечитал очевидное, посмотрел по сторонам, снова вернулся к страничке.

— Чехов. Антон Павлович, — зашевелил губами Аркадий, разглядывая обложку. — И что ж это значит, Антон Павлович?

Кривоватая подпись классика раньше напоминала ему не то кардиограмму, не то гимнастическую ленту. Но теперь проявились в ней какие-то тайные смыслы. Аркадий поспешил в коридор, достал из кармана пальто бумажник, пересчитал деньги. Наличности оказалось сорок пять тысяч шестьсот тенге. Чуть подумав, мужчина отложил пять тысяч шестьсот в карман брюк, постучал бумажником по ладони, спрятал его обратно в пальто.

Погода за окном стояла чудесная. Весна брала квартиру штурмом, поливала солнечными лучами бархатистые листья герани, лезла назойливой зеленой мухой по гардине. И Аркадий сдался. Второпях одевшись, поспешил на улицу. Грязь уже подсохла, сквозь черную землю пробивалась трава, дети грелись на трубах, отопление еще не отключили. Ворковали о чем-то старушки на лавочке у подъезда. Аркадий с ними поздоровался, чего обычно не делал. Но теперь он чувствовал в себе такую силу, что благосклонно и щедро даровал толику внимания окружающим. Он не просто гулял, не тратил впустую время жизни, у него была конкретная цель — ближайшая букмекерская контора.

В офисе девушка лет двадцати осоловело смотрела на страницу с кроссвордом, катая по столу карандаш.

— Подскажите, какой сегодня на «Барсу» коэффициент? — поинтересовался Аркадий.

Девушка, не отрываясь от кроссворда, пододвинула к нему распечатку на листе А4. Жест показался мужчине несколько пренебрежительным. Обычно, он обижался на такие вещи, но приобретенная утром броня самоуверенности защитила эго. Ну и что? Ну и пусть. Коэффициент оказался невысоким — два и два. При удачном стечении обстоятельств, можно было забрать восемьдесят восемь тысяч. А о том, как стекутся обстоятельства, Аркадию сообщили. Сообщила? Сообщил? Мужчина отогнал дурацкую мысль и сделал ставку. Драгоценная квитанция легла в нагрудный карман, поближе к сердцу.

До начала матча оставалась прорва времени, и Аркадий не нашел причин возвращаться в однушку. Его распирало от чувства неожиданной причастности к чему-то удивительному, скрытому до поры. Он остановился на перекрестке, прикинул все возможные варианты путешествия. Дорога направо вела к улице Мира, связующей большинство районов города. Но Аркадию не хотелось ни в какие районы. Теперь тенистые дворы казались столь же тесными, как и родная квартира. Выбрав прямой путь, мужчина дошел бы до того участка, где улица Набережная ныряла вниз к Ишиму, превращалась в дамбу, перетекала в объездную. Представив всю ту апрельскую грязь, что успел стряхнуть очнувшийся от зимней спячки город, Аркадий отказался и от второго варианта. Оставался поворот налево — к Парку Победы. Туда, окрыленный утренним откровением путник, и отправился. Шаг за шагом, изредка бросая взгляд на металлическую звезду, вознесшуюся над деревьями и забором.