Симонов и война

Когда я их будил, они долго не могли прийти в себя, не могли понять, что я от них хочу. Для меня картина была ясна, что рассчитывать на них я не могу. Но я приказал — занять как можно шире по фронту каменные постройки по Днепру, по набережной и стрелять, вести огонь. Пусть это неприцельный огонь, но — показать противнику, что этот берег занят, что тут войска имеются.

Вы знаете, это удалось. Противник шестнадцатого днем не наступал, в ночь на семнадцатое не наступал, а когда семнадцатого он начал днем наступать…

К. М. Он начал переправляться, да?

М. Ф. Да, начал уже переправляться через Днепр, а у меня переход занят. Я 46-ю дивизию оттянул, с правого фланга туда отошла 20-я армия, а в середину — 129-я дивизия, а дальше, у Гнездова, у меня занимает 152-я дивизия. И куда бы он ни сунулся — везде Днепр, северная часть города Смоленска занята. Он уже ничего не мог сделать. Во всяком случае, в ближайшие дни.

А две дивизии — 127-я и 158-я 19-й армии были расположены южнее 46-й моей дивизии по Днепру, охватывая Смоленск с восточной стороны и южнее.

Генерал-лейтенант Конев Иван Степанович прибыл на мой командный пункт и говорит: «Михаил Федорович, очень создалось хорошее положение. Смотри, если я движением своих этих двух дивизий — прямо, на южной окраине Смоленска, а ты 152-й — с правого фланга, западнее Смоленска, а в цепи — 129-я, — мы ворвемся в Смоленск, завяжем уличные бои и противника в Смоленске можем застопорить».

Я говорю: «Идея-то очень хорошая, Иван Степанович, но у нас с тобой мало артиллерии, мало снарядов. Не хватает у нас сил». Но он говорит: «Нет, надо сделать, давай, попробуем сделать». — «Ну, давайте попробуем». Сделали.

К. М. А он тогда командовал 19-й?

М. Ф. 19-й.

Дивизии переправили, успешно начали продвигаться. Иван Степанович приехал на мой командный пункт и говорит: «Наступает пусть 152-я дивизия твоя. И в центре пусть наступает Городнянский, потому что уже… части подходят к южной окраине Смоленска. Там… шоссе перекрывают уже».

Мы не успели порадоваться успеху этих двух дивизий, как по радио — сигнал: «Дивизии сброшены за Днепр и отброшены на свои исходные положения».

Что же получилось? Когда Иван Степанович уехал, действительно, дивизии переправились и подходили к южной окраине Смоленска. А в это время налетела авиация, по шоссе наступали танки Гудериана, примерно, танков семьдесят пять или около ста, а поскольку все было направлено, вся артиллерия была направлена в западном направлении, и не успела перестроиться на южное направление, чтобы не поразить своих, — то танки ее смяли. Пришлось отходить, и дивизии ушли в исходное положение. Они потом закрепились на этом берегу, противника дальше не выпускали.

152-я дивизия тоже пыталась переправиться, подошла к западной окраине. Казармы там были, так называемые Нарвские казармы, подходила к ним, но эти казармы уже являлись дотами, туда артиллерию поставили. Как доты были, и мы ничего не смогли сделать, были отброшены обратно.

Я вам не рассказал один эпизод. Когда дивизия Городнянского шла занимать позицию по Днепру, в центре, в северной части Смоленска… Нас пять генералов стояло: я, Городнянский, член Военного совета мой — Лобачев, начальник политотдела, начальник штаба Шалев стоял, кто-то еще был. В это время красноармеец кричит, — а они идут по другой стороне тротуара, по теневой стороне: «Генералы нас продали!» — и наперерез бежит. Я стоял спиной. Не обратил внимания на это дело, — там какой-то чудак кричит, — и стоим разговариваем все на тротуаре. Адъютант, который тут стоял, Клыков, капитан, штык рукой оттолкнул, — а у него было лезвие, нож был, — сильно порезал руку, очень порезал. Обезоружили этого. Оказалось налет авиации, потом танки наступают, психика у этого красноармейца сдала, а тут еще читали приказ об измене, о том, что генерал Павлов и другие генералы расстреляны. Конечно, генерал Павлов никогда не был предателем и изменником, он был расстрелян за нераспорядительность, непринятие мер, но в умах многих эта версия еще долго жила.

К. М. Тем более что еще были воспоминания о 37-м — 38-м годах.

М. Ф. Вот психика и сдала у этого красноармейца.

Дивизия Городнянского тоже наступала. Он несколько раз пытался переправиться, но ему тоже не удавалось переправиться. Сильный артиллерийский огонь.

На двадцать первое число противнику удалось переправиться в районе Тихвинского кладбища на северную сторону Днепра, в северную часть города Смоленска, завязались сильные уличные бои. В северной части были маленькие домишки-то, редко трехэтажные дома. Дивизия была малочисленной, противотанковой артиллерии мало. У противника — танки, минометы. А в городе очень хороши минометы, которые стреляют с небольшого расстояния навесным огнем, в любой дом можно крышу пробить. Так что они играли большую роль. А у нас минометов было недостаточно.

Противник завязал сильные бои. В это время авиация доносит, что по шоссе Орша — Смоленск, — не по новому, а по старому шоссе, — двигается большая колонна машин противника на Смоленск.