Симонов и война

Был приказ на отход с двадцать девятого на тридцатое, в ночь на тридцатое. Одному батальону 152-й дивизии не удалось. Он еще дрался там и тридцатого и тридцать первого. И остатки этого батальона вышли и организовали партизанский отряд под командованием политрука этого батальона товарища Томского. Это был храбрый командир, политработник, командир отряда, и погиб смертью храбрых, будучи командиром этого партизанского отряда.

К. М. В период боев за Смоленск у вас всего-то было сколько? Две дивизии…

М. Ф. Потом третья дивизия, потом две дивизии 19-й армии — 127-я и 158-я, которые так и остались на восточном берегу. Сами они переправиться уже не смогли, но и противника не выпускали.

К. М. Ну а в составе вашей собственной армии очень мало частей по существу было? Две дивизии и отряды какие-то еще?

М. Ф. Вот эти отряды только. И три дивизии 19-й армии.

Но они все малочисленные были. И вот с этими войсками мы и дрались. Диву даешься, просто диву даешься, как мы держали такую махину. Ведь махину же держали! 17-я, 18-я танковые дивизии, 29-я механизированная, 137-я дивизия, полк «Великая Германия». Это все в Смоленске, по ту сторону Днепра, южная часть. А с этой стороны — части Гота.

К. М. Ну и как совершался отход?

М. Ф. Лето было жаркое. Но жарко было не только от солнца. Противник, чувствуя, что мы отходим, находимся в кольце, нажимает все время на нас. Вот здесь-то и сказался героизм нашего народа. Все офицеры штаба, политотдела, армии (корпуса мы уже расформировали за ненадобностью), влили все это в дивизии, все обозы были очищены — все было брошено в части, сражаться. Все командиры штабов, политотделов, дивизии, полков — все были на передовой линии. На каждую атаку отвечали контратакой. Отвечали, но, к сожалению, мало поддержанные артиллерией и минометами.

Я отдал приказ — стрелять артиллерия имеет право только по приказанию командира полка по явно видимым целям и по танкам, в других случаях артиллерия не имела права открывать огня. Снаряды считаные. А танки все время наступают, авиация все время летает.

Мы отступали тридцатого, тридцать первого, первого, второго, третьего.

Третьего к концу дня мы только начали переходить Днепр у Ярцева, у Соловьевской переправы. Эти пять дней — героический подвиг 16-й и 20-й армий, которые кровь проливали и костьми ложились, но держали противника, изматывали его.

И самое ужасное, когда четвертого числа, рано утром у меня не было переправочных средств, понтонов, а у 20-й армии оказались понтоны около села Радченко, а у меня были понтонные лодки, надувные лодки А-3, которые больших грузов не выдерживали, но, когда мы подъехали к Радченко переправляться, переправы оказались разбиты. Тогда я вернулся к своим лодкам. В первую очередь пропускали раненых, артиллерию, могущую перейти, а тяжелая артиллерия не могла перейти на этих лодках, все было брошено на том берегу. И здесь, на переправе, машины одна за другой лезут — и мне сломали ногу. Когда начинали, был туман еще. Взошло яркое солнце, туман рассеялся, — налетела авиация, открылся пулеметный, минометный артиллерийский огонь.

Вы были, вы видели, что такое бой. Это был кромешный ад, что творилось. Люди бросаются вплавь. Не могущие плавать тонут, повозки хотят переправить где-то вброд, — лошади захлебываются, начинают тонуть. Весь Днепр загружен повозками, машинами. На той стороне лощина вся усеяна обозом, машинами.

Но переправили, части перешли, заняли оборону, начали приводить себя в порядок. Но ряды наши очень поредели.

Пятого августа вызывают меня на командный пункт командующего 20-й армией. Тимошенко с Булганиным приехали и вызывают туда меня, туда же приехал Рокоссовский.

Да, я не сказал еще, что Рокоссовскому удалось разорвать кольцо окружения, когда мы отступали около Ярцева, и нам были быстро подброшены снаряды и патроны. Нам уже стало легче, когда переправлялись.

К. М. Это помогло вам вырваться.

М. Ф. Помогло вырваться. И не только группа Рокоссовского, а и группа Хоменко, группа Калинина, группа генерала Качалова сыграли колоссальную роль в том, что противника все же не пустили к Москве. В том числе, конечно, в первую очередь 16-я и 20-я армии. Главным образом они и держали ту махину, которая двигалась на Москву.

Прибыли мы на командный пункт. Тимошенко поздравил нас с выходом из окружения, поблагодарил за то, что мы хорошо дрались. Я потом вам прочитаю, как он доносил. Может быть, сейчас прочитать?

К. М. Пожалуйста.

М. Ф. Тимошенко доносил начальнику Генерального штаба Верховного главнокомандующего маршалу Шапошникову: «Сковывание 20-й и 16-й армиями столь значительных сил группы армий „Центр“ не позволило ей развить успех из района Смоленска в направлении Дрогобужа — Вязьмы и, в конечном счете, оказало решающее значение в воссоздании сплошного фронта советских войск восточнее Смоленска, который на два с лишним месяца остановил противника на западном направлении.

Действия 20-й и 16-й армий характеризовались сочетанием упорной обороны с решительными контратаками, как днем, так и ночью.