Симпатические чернила

Даниэль В. сел за руль. Он повернул ключ в замке зажигания, и я услышал особый звук американского двигателя, который поражал меня с детства, потому что создавал впечатление, что вы отрываетесь от земли.

Мы миновали префектуру и ехали по шоссе вдоль озера. Я ждал, что в любую минуту появится полицейская машина.

— Ты как будто не в своей тарелке, — сказал Даниэль В. — Можешь быть спокоен… Расписание этого типа я знаю наизусть. До трех часов утра он не заберет свою тачку. Он играет в казино.

— Но почему он оставляет ключ на приборном щитке?

— У машины итальянские номера, римские… Там, должно быть, принято оставлять ключ от зажигания на приборном щитке.

— А если у тебя спросят документы?

— Скажу, что этот тип одолжил мне свою машину. С ним всегда можно будет договориться.

Мало-помалу Даниэль В. заразил меня своей беспечностью. В конце концов, мне еще не было семнадцати лет.

— В последний раз, когда я позаимствовал эту машину, прокатился аж до Ла-Клюза…

Он ехал медленно, и я больше не слышал двигателя. Чувствовалась легкая качка, как будто мы плыли по воде.

— Я не знаком с этим типом… но он родился здесь… Летом он время от времени приезжает в Аннеси… Уже два года, как я засек его, из-за машины… Его зовут Серж Сервоз…

Он открыл бардачок и протянул мне водительские права, в которых действительно значилось это имя и была вклеена фотография мужчины, еще молодого, однако на вид намного старше нас. В следующие дни и месяцы я заметил, что имя «Серж Сервоз» почему-то осталось в памяти.

— Сегодня ночью можно воспользоваться случаем и съездить в Женеву, — сказал Даниэль В. — Как ты на это смотришь?

Но, видно, прочитав в моем взгляде беспокойство, он похлопал меня по колену:

— Ладно… я пошутил…

Он еще сбросил скорость, и машина скользила бесшумно, как на свободном ходу. Пустой проспект перед нами, и отблески луны на озере. После Шавуара я совершенно перестал беспокоиться. Мне уже казалось, что эта машина наша.

— Завтра в это же время можем еще прокатиться, — сказал Даниэль В.

— Ты думаешь, машина будет припаркована в том же месте?

— Там или перед префектурой. Днем он всегда оставляет ее у аркад, на первой улице справа после «Таверны».

Такая точность меня удивила. Мы приехали в Вейрье-дю-Лак и оставили позади большой платан у остановки автобуса, того самого, на который я садился в воскресенье вечером, чтобы вернуться в пансион.

Он выключил мотор, въехав в распахнутые ворота «Лип», и машина заскользила по идущей под уклон аллее к входу в дом.

— В следующий раз поедем в Женеву.

И он уехал задним ходом, помахав мне на прощание рукой.

Я снова увиделся с ним в ноябре следующего года, однажды в воскресенье, когда возвращался в пансион. В этот вечер, когда я сел в Вейрье-дю-Лак, в автобусе не оказалось ни одного свободного места. Я стоял вместе с другими пассажирами. Он тоже стоял, совсем рядом со мной, одетый в форму.

— Ну да, это я, — сказал он со смущенной улыбкой. — Я прохожу военную службу в Аннеси.

Он рассказал мне, что женился на девушке, которая беременна от него на седьмом месяце, и живет с ней у ее родителей в деревушке Алекс. Он добился от начальства разрешения возвращаться каждый вечер домой.

У него изменилось лицо из-за остриженных под машинку волос и еще больше, как мне показалось, из-за грусти в глазах.

— А ты? — спросил он меня. — Все учишься?

— Учусь.

Но я не знал, что еще ему сказать. Перед тем как автобус остановился в деревне Алекс, он взял меня за руку:

— Нам все-таки было лучше в открытой машине Сержа Сервоза, чем в этом автобусе, ты не находишь?

А потом, словно сам себя убеждая, он сказал мне, что по-прежнему планирует работать в гостиничном деле за границей. Не в Женеве, нет, это слишком близко. Но, может быть, в Лондоне.

* * *

По мере того как я пытаюсь извлечь на свет свои тогдашние поиски, у меня возникает очень странное чувство. Мне кажется, что все уже было написано симпатическими чернилами. Какое определение дает им словарь? «Чернила, бесцветные при использовании и чернеющие под воздействием определенного вещества». Может быть, на следующей странице проступит мало-помалу то, что было написано невидимыми чернилами, и мои давние вопросы об исчезновении Ноэль Лефевр, и причина, по которой я этими вопросами задаюсь, все это разрешится ясно и точно, как в полицейском рапорте. Очень четким почерком, похожим на мой, будут даны объяснения в мельчайших подробностях и раскрыты все тайны. И в конечном счете это, может быть, позволит мне лучше понять самого себя.