Симпатические чернила

Снимок гораздо больше обычного фото на документ. И слишком нечеткий. Невозможно определить цвет глаз. И волос тоже: темные? Светло-каштановые? На террасе кафе в тот день я пристально рассматривал это лицо, черты которого едва различал, и не был уверен, что смогу узнать Ноэль Лефевр.

Я помню, что было начало весны. Маленькая терраса находилась на солнечной стороне, и небо временами темнело. Навес над террасой защищал меня от дождя. Когда по тротуару двигался силуэт, который мог быть Ноэль Лефевр, я провожал его глазами и ждал, не зайдет ли он в кафе. Почему Хютте не дал мне более точных указаний, как к ней подступиться? «Сами разберетесь. Установите за ней слежку, чтобы я знал, ошивается ли она еще в этом квартале». Слово «слежка» вызвало у меня приступ неудержимого смеха. Хютте молча смотрел на меня, нахмурив брови, словно упрекал за легкомыслие.

День тянулся медленно, я все еще сидел за столиком на террасе. Представлял себе маршруты Ноэль Лефевр, от ее дома до почты, от почты до кафе. Она наверняка бывала и в других местах в этом квартале: в кино, в каких-нибудь магазинах… Два-три человека, которых она часто встречала на улице, могли засвидетельствовать ее существование. Или только один человек, с которым она делила жизнь.

Я решил: буду приходить каждый день на почту к окошку «До востребования». Когда-нибудь да попадет мне в руки письмо, одно из тех, которые так и не доходят до адресата. Уехал, не оставив адреса. Или я просто побуду некоторое время в квартале. Сниму номер в гостинице. Стану обходить треугольник между домом, почтой и кафе и расширю поле наблюдения, нарезая круги. Я буду внимательно наблюдать за прохожими и привыкну к их лицам, как человек, всматривающийся в раскачивание маятника и готовый уловить другие, невидимые волны. Нужно только немного терпения, а я в ту пору моей жизни мог ждать часами, хоть под солнцем, хоть под ливнем.

Несколько клиентов вошли в кафе, но среди них я не узнал Ноэль Лефевр. Я мог наблюдать за ними сквозь стекло позади меня. Они уселись на банкетки — кроме одного, который подошел к стойке и разговаривал с хозяином. Этого я сразу приметил, когда он вошел. Он был примерно моим ровесником, во всяком случае, не старше двадцати пяти лет. Высокий, темноволосый, в куртке из вывернутой овчины. Хозяин показал на меня едва уловимым движением, и я почувствовал на себе его взгляд. Однако нас разделяло стекло, и мне было легко; чуть повернув голову, сделать вид, будто я ничего не заметил.

— Месье, прошу вас… месье…

Эти слова я иногда слышу в снах, их произносят преувеличенно любезно, но в тоне сквозит угроза. Это был молодой человек в вывернутой овчине. Я опять притворился, будто не замечаю его.

— Прошу вас… месье…

Тон был суше, словно он поймал меня с поличным. Я поднял голову.

— Месье…

Меня удивило слово «месье» в его устах, мы ведь были одного возраста. Лицо его было напряжено, и я чувствовал, что он отчего-то меня опасается. Я широко улыбнулся ему, но моя улыбка его, казалось, только разозлила.

— Мне сказали, что вы ищете Ноэль…

Он так и стоял перед моим столиком, как будто провоцируя меня.

— Да. Я, кажется, могу узнать о ней от вас что-нибудь новенькое…

— По какому праву? — спросил он надменно.

Мне захотелось встать и уйти.

— По какому праву? Мы, видите ли, друзья. Она поручила мне забирать ее почту до востребования.

Я показал карточку, к которой была приклеена фотография Ноэль Лефевр.

— Вы узнаете ее?

Он долго смотрел на фото. Потом потянулся взять у меня карточку, но я не дал, резко отдернув руку.

Наконец он решился сесть за мой столик, вернее, просто рухнул на плетеный стул. Я видел, что теперь он принимает меня всерьез.

— Я не понимаю… Вы получали ее письма до востребования?

— Да. На почте, здесь, чуть дальше по улице Конвансьон.

— Роже был в курсе?

— Роже? Какой Роже?

— Вы не знаете ее мужа?

— Нет.

Я подумал, что, наверно, слишком быстро прочел бланк в кабинете Хютте, текста там было немного, всего три абзаца. Однако, насколько я помнил, в нем не упоминалось, что Ноэль Лефевр замужем.

— Вы имеете в виду Роже Лефевра? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Ничего подобного. Ее мужа зовут Роже Бехавиур… А вы, собственно, кто такой?

Он приблизил лицо вплотную к моему и уставился на меня наглыми глазами.

— Друг Ноэль Лефевр… Я знал ее под девичьей фамилией…

Я произнес это так спокойно, что он немного смягчился.

— Странно, я никогда не видел вас с Ноэль…

— Меня зовут Эйбен. Жан Эйбен. Я познакомился с Ноэль Лефевр несколько месяцев назад. Она никогда не говорила мне, что замужем.

Он молчал и выглядел искренне раздосадованным.

— Она попросила меня забирать ее почту до востребования. Я думал, она больше не живет в этом квартале.

— Да нет же, — сказал он севшим голосом. — Она жила здесь с Роже. В доме тринадцать по улице Вожелас. С тех пор я ничего о ней не знаю.

— А как вас зовут?

Я тотчас пожалел, что спросил об этом вот так в лоб.

— Жерар Мурад.

Решительно, «досье» Хютте было далеко не полным. Жерар Мурад там не упоминался. Как и Роже Бехавиур, якобы муж Ноэль Лефевр.