Симпатика (СИ)

Чонин тронул стакан с горячим шоколадом, но пить не стал, отвёл руку и снова взглянул на Ханя.

Опять ничего, кроме терпеливого ожидания.

— Чунмён полагал, что после операции воспоминания Кая и Чонина должны соединиться. Я думаю, что он был прав. И думаю, что ты помнишь всё, что было с Каем.

— Допустим. Что дальше?

Жёсткая складка красиво очерченных полных губ. Губы сухие, с крошечными трещинками и парой подсохших ранок там, где тонкая кожа лопнула, — как у человека, который много времени проводит на чистом воздухе и часто ездит на байке без шлема.

— Вопрос с сознанием сложнее. Я не знаю, кого в тебе больше, — признался Хань, с некоторым трудом переключившись с разглядывания Чонина на беседу. — Если опираться на исследования доктора Ши в сходном случае, то там так и не удалось определить, чьё именно сознание стало определяющим. Хотя сам доктор Ши считал, что в итоге получился сплав двух сознаний. Поэтому я хочу тебя спросить, кем ты в большей степени себя ощущаешь? Чонином? Каем?

— Я уже говорил — Кая больше нет. — Спокойный взгляд из-под длинной чёлки и ни единой эмоции в резких чертах.

— Но это же неправда! — Хань резко отставил стакан и упёрся ладонями в столешницу. — И я же видел результаты обследования!

— И что? Где в них написано, что во мне присутствует сознание Кая?

Хань сжал губы, помолчал, затем тихо напомнил:

— Кай любил меня. Поэтому ты четыре года молчишь и скрываешь правду? Если бы в тебе было больше Чонина, для которого я ничего не значу, ты сказал бы правду и отправил меня за решётку.

— Ошибаешься. — Чонин продолжал смотреть на него прямо и невозмутимо. — Ты для меня никто, но если бы не твой проект, я сейчас тут бы не сидел. Моё молчание — это благодарность. Не больше. Благодаря твоему проекту я жив, у меня есть дочь и семья. Это много. Поэтому я буду молчать и дальше. Ты это хотел услышать? Услышал. Тебе достаточно?

Хань стиснул кулаки и попытался проглотить горечь, застрявшую неприятным комком в горле. Не помогло. Он задыхался. Задыхался всё от той же горечи. И от боли.

— Кай говорил, что он готов любить каждый кусочек меня. И что… что никто мне его не заменит. Если благодаря моему проекту ты сидишь тут и признаёшь это, то почему те слова больше не соответствуют действительности? Ведь если помнишь ты, то помнит и он.

— Если никто не может заменить тебе его, то почему ты пытаешься заменить его мной? — Теперь взгляд Чонина был холодным. — Я — это не он, ты сам сказал. К вопросу о сознании. К тому же, он не слишком тебе был нужен. Или сейчас вдруг понадобился?

— Не надо так, — глухо попросил Хань, вцепившись пальцами в край столешницы. — Кай никогда не требовал ответных чувств. Он говорил, что ему достаточно любить самому.

— Я знаю. И я не об этом. Скажи, ты действительно видишь во мне его? В самом деле? Видишь? Не считая, — Чонин медленно поднял перед собой ладонь и закрыл правую половину лица, — этого. Ты видишь его?

— Тогда объясни мне, чёрт возьми, что я делаю не так? За что ты меня ненавидишь?

— Я не испытываю к тебе ненависти, — немного устало отозвался Чонин, поднялся со стула и отошёл к окну. Сунул руки в карманы и остановился, разглядывая сад за стеклом.

— Но ты винишь меня в том, что я не любил его?

— Разве я говорил это? Нет. Я знаю, что подобные эксперименты позволяют проводить далеко не всем опытным учёным, а ты вообще был всего лишь студентом и не представлял, с чем тебе придётся столкнуться. Ты был не готов, вот и всё. Сложно за это винить. И Кай был прав в том, что о любви не просят, её не требуют и не воруют. Либо любовь есть, либо её нет. Он сам не был нужен тебе ни тогда, ни сейчас. Это данность, и её уже не изменишь.

— Тогда почему? Я ведь чувствую, что ты осуждаешь меня. За что? За то, что я не смог ничего сделать? Но я не знал, что у Кая нестабильный геном. Узнал слишком поздно. Но даже если бы нам удалось найти его тогда в Кунсане, мы не смогли бы спасти его. Кай сам сбежал. Я понимаю, что это было ради меня, но…

Чонин покачал головой, повернулся к столу и смерил Ханя задумчивым взглядом. И Хань в который раз увидел в его глазах разочарование.

— Знаешь, раньше я тебе сочувствовал. Потому что всё это в самом деле было сложным. Но сейчас ты вызываешь лишь жалость. Ты, правда, не понимаешь, что ты сделал?

Хань вскочил на ноги, порывисто шагнул к Чонину и стиснул кулаки.

— Я очень хорошо понимаю, что я сделал! Я стащил геном из запрещённой секции, вырастил человека, допустил ошибку и думал, что он умер по моей вине. А ещё я потерял друга и жил со всем этим четыре года. И четыре года я пытался понять, что сделал не так. Доволен?

Чонин слегка опустил голову и невесело улыбнулся.