Симулякры доктора Хьюго [СИ]

— Лена сказала, что все…

— Забудь о том, что она говорила. У меня есть доступ к хранилищу, я до сих пор веду кое-какие исследования и мой лимит не исчерпан. Я помогу тебе достать все, что тебе необходимо.

— Это было бы очень хорошо.

Хью встал из-за стола, ушел в свою комнату и вскоре вернулся с листком бумаге, где были написаны все вещества в которых тот нуждался. Список был большим, но без этого оказалось нельзя. Профессор сунул листок в карман, потом наклонился через оконный проем и посмотрел вниз, чуть ли не наполовину вытянувшись в смертельное пространство. Воздух был теплым несмотря на этаж, кое-где пролетали люфтвагены, проносясь перед окном, жужжа своими двигателями и огибая высотные дома.

Затем он вернулся за стол, сел напротив своего молодого коллеги и тяжело вздохнул.

— Нам нужно понять как все происходит, Хью. У меня не получилось, но ты сможешь. Я верю в это. Я знаю это.

VI

— Ты помнишь тот день, правда? Конечно, помнишь. Разве можно такое забыть. Тот треск, лязг гнущегося металла, потом тьма, накинувшаяся на тебя словно дикий зверь и несколько минут забвения. Боль утихла лишь спустя полчаса, когда обезболивающее начало действовать и несколько человек из прибывшей кареты скорой помощи смогли дотянуть тебя до машины.

— Все так, — ответил Хью.

— А семья?

— Я не видел их. Все случилось слишком быстро.

— Да-да, — говорил альбинос, шагая вокруг церемониального камня, где происходили жертвоприношения, иногда прикасаясь к нему своей иссохшей ладонью. — Время скоротечно, даже, когда для тебя оно течет вечно. Знаешь в чем парадокс нашей жизни? — он повернулся к сидевшему на кресле Хью и несколько секунд молча смотрел ему в глаза. — Несмотря на возраст, приобретенный опыт, знания, мудрость, мы все равно остаемся наивными, веря в то, что однажды сможем охватить необъятное. Иногда нужно смериться, перестать гнаться за все удаляющимся автомобилем и передохнуть, чтобы обдумать все произошедшее и двигаться уже не спеша, чтобы не так сильно травмировать свое сердце. Ты же мчишься как угорелый.

— Я пришел к тебе за помощью.

— Во второй раз, — альбинос укоризненно помахал указательным пальцем и на его белесом лице родилась ехидная улыбка. — Что, никто не помог?

— Все отворачиваются от меня.

— В этом нет ничего удивительного — ты просишь слишком много для тех, кто в этом мире не более чем слуга. Тебе же говорили — мы все подневольные, мы подчиняемся незыблемым законам, которые придуманы задолго до нас. Что странного в том, что даже сильные мира сего разводят руками? Подумай сам: ты в нашем мире просишь невозможного. Кто мы такие? Зачем мы здесь и для чего должны прожить новую жизнь, чтобы в очередной раз не вернуться в начало пути. Твоя семья рядом с тобой, ты просто не видишь ее. Просишь, чтобы кто-то поручился за тебя и перешел черту за которой наступит конец для любого из нас. Я не могу тебе помочь, хотя в моих силах посоветовать тебе не делать больше глупостей. Помнишь что случилось с тобой на Припяти? Конечно, такое сложно забыть, а ведь это только начало. Предупреждение. Не думай, что тебе позволят сделать нечто подобное опять.

— И как же мне поступить?

— Смирись.

— Я не могу. Я уже сделал слишком многое, чтобы вот так взять и отступить.

— Тогда тебя ждет забвение.

— Пусть так, главное я смогу добиться намеченного.

Альбинос вопросительно покосил глаза.

— А что, есть какие-то подвижки?

Доктор качнул головой. И хотя он врал, ему хотел уколоть упертого альбиноса, дав тому понять, что и без его помощи способен добиться намеченного результата.

— Это опасный путь.

— Все равно рано или поздно я приду к этому. С твой помощью или без, но у меня все получится.

Альбинос отошел от церемониального камня и приблизился к черному чугунному чану по краям которого стекала еще теплая, но местами засохшая зеленая субстанция. Хью знал что это. Помнил разговор с «богомолом», который был тем самым орудием, руками которого доставалось из варильных чанов дурманящее вещество. Вскоре появился и он. Худощавый мужчина в оборванных вещах прошел робким шагом к своему рабочему месту, наклонился над разинутой чугунной пастью и спустя мгновение с криком от невыносимой боли опустил к самому дну свои искалеченные руки. Он кричал долго, стараясь не плакать, но слезы текли по его щекам, а лицо с каждой секундой становилось все более красным. Вена, вертикально разрезавшая собой высокий лоб, вздулась, как почка, готовая лопнуть и выплеснуть под кожу алую кровь. Потом стон, руки медленно стали подниматься, сжимая в своих грубых пальцах комки зеленого вещества. По помещению распространился кисловатый аромат. Потом дымка, пары вещества поднялись к самому потолку, после чего опустились, накрыв собой почти половину комнаты.

— Ты хорошо потрудился, — сказал альбинос, собирая еще теплую субстанцию из рук богомола. — А теперь иди, ты заработал свою порцию.

Оставив в его ладонях маленькую пригоршню этого вещества, альбинос отпустил мужчину, все еще стонавшего от обжигающей боли, потом подошел к Хьюго и поднес уже начавшую смердеть субстанцию к его лицу.