Симулятор совести

Стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша и проклиная тот день, когда ко мне в редакцию пришёл этот верзила, доктор Павлов. От ударов болела спина, в ушах гудело, подкатывала тошнота. Шум за забором постепенно утихал. ЗИЛ с характерным тоскливым стоном двигателя тронулся, и его гул быстро утонул в наступившей тишине. В коридоре было пустынно и светло. Стерильная чистота. Если бы не знал, где нахожусь, то никто бы не разубедил меня, что это не хирургическое отделение, а помещение тюремного типа. Более всего удивляло, что меня оставили одного у входа.

Устав от ожидания, я бросил сумку на пол и попытался самостоятельно освободиться от наручников. Не с подвохом ли они, думал я, может быть, имеется кнопочка, нажав на которую, расстегну. В самом деле, не могли же надеть на меня настоящие «браслеты». К разочарованию, никакой кнопочки не было – самые обыкновенные наручники. Да, конспирация на высшем уровне, всё учтено до мелочей. Но куда же все подевались, сколько ещё так стоять, подпирая стену?

2

Из глубины коридора послышались шаги. Показалась грузная фигура высокого мужчины. Шаги печатались чётко, с каблука на носок, точно танцор выбивает ритм чечетки. Мужчина был одет в белый с зелёным отливом халат, такого же цвета просторную майку и брюки, на голове плотно сидела врачебная шапочка. В общем, наряд его ничем не отличался от одежды нынешних хирургов. На ногах поверх туфель целлофановые бахилы с завязками на икрах. Мужчина шел неторопливо и улыбался. Это был Павлов – я сразу узнал его.

– Прибыли? – приветливо произнёс Павлов. – Надеюсь, поездка вас не очень утомила? – Видимо, прочитав мой взгляд, поспешил добавить: – Мы приносим самые искренние извинения, но такова была необходимость. Мы не вправе нарушать секретность. – Он расстегнул наручники и тут же спрятал их в карман халата. – Понимаете, то, чем мы сейчас занимаемся, перевернёт все существующие взгляды на проблематику патологий преступников. Мы компенсируем все неудобства, которые вам пришлось пережить сегодня.

…Предложение участвовать в этом проекте стало для меня полной неожиданностью. О проекте в кругах журналисткой братии, к которой и я относился в то время, говорили многие, но достоверными сведениями никто не располагал. Слухи, как обычно, гротескно рисовали полуфантастические картинки экспериментов военного ведомства над людьми, о бесчеловечных опытах с живым человеческим материалом. Секретность всегда располагает пишущих к сочинительству преогромного множества версий, сплетен и гипотез, выдаваемых за истину. Мой соратник по перу и товарищ по газете клялся, что ему удалось побывать в одной из лабораторий этого проекта, где буквально творили чудеса кудесники генной инженерии. Там якобы пытаются усовершенствовать ДНК: некий центр выращивания человека будущего, обладающего живучестью и неуязвимости в сотни раз большей, чем обладаем мы, ныне живущие. Я же, считая его человеком, склонным вечно сочинять небылицы, не поверил. Официально же было известно только название проекта: «Экспериментальная система исправления личности», и примерные сроки, когда начнутся исследования, и сколько намечено продолжать их. И – всё. Пресс-центр упорно отмалчивался, давая лишь скудные ответы, из которых нельзя было не то чтобы составить представление, что это за исследования, но и обрисовать, в каком направлении они ведутся. Почему был выбран именно я – до сих пор остаётся загадкой.

За неделю до того, как меня, словно закоренелого преступника, затолкали в ЗИЛ и повезли в неизвестном направлении, Павлов зашёл ко мне в редакцию. Я сидел за компьютером в отдельном кабинете, так что нам не составило труда побеседовать, как говорится, без свидетелей. Не буду пересказывать разговор подробно, но суть его заключалась в следующем. Павлов предложил работу, косвенно связанную с тем, чем занимаюсь, то бишь с журналистикой. В чем конкретно заключается работа, сказать он не имел права до тех пор, пока не подпишу все необходимые документы. Но и этого было недостаточно. Главным условием, при котором меня поставят в известность, было то, что я соглашусь совершить путешествие в место, о котором, опять же до определённого момента, мне не скажут. Только там всё обстоятельно будет изложено, что и почему. Павлов уверил меня, что нет ничего криминального и непристойного в моей миссии и что организация, которую он представляет, напрямую связана с Министерством обороны. Так что мне нечего опасаться. Единственное, что мы можем раскрыть вам сейчас, говорил Павлов, что наша организация является частью ЭСИЛ.

– Но почему именно я?

– Потому что остальные не подходят, – туманно ответил Павлов.

– А я, следовательно, подхожу?

– Вы нам подходите.

– Чем же, позвольте узнать?

– Всем, – отрезал Павлов. – Итак, вы согласны?