Симулятор совести

– А то, – пояснил он, передразнивая её манеру, – то, что я в лице того предприятия, которое представляю в данный момент, могу помочь вашему подчиненному (он указал на меня) в этом вопросе.

– В каком вопросе? – непонимающе приоткрыв свой маленький ротик и понизив голос, сказала Верочка.

– В приобретении совести.

Верочка несколько минут над чем-то напряженно размышляла, тупо уставившись на слегка улыбающегося Павлова, затем заявила:

– Что за чушь? Как можно кому-то помочь приобрести совесть? Ведь это не товар какой-нибудь в магазине? Если у человека нет совести, так никто не поможет ему, как вы выразились, ее приобрести.

– Уверяю вас, что ошибаетесь, – спокойно парировал Павлов. – Можно. И даже порой необходимо. Открою вам тайну, только, чур, никому, – он понизил голос до шёпота, – именно над этим мы и работаем: помогаем приобретать людям совесть.

Верочка рассмеялась:

– Вот и замечательно. Это как раз то, что нужно ему, – она кивком указала на меня Я старался сидеть молча и надеялся, что внезапная перемена в настроении Верочки мне пойдет на пользу, и я уйду от надобности извиняться перед ней. – Ему, человеку, который…

– Знаю-знаю, – засмеялся Павлов, подняв руки так, как будто собирался сдаться. – Не стоит повторяться, милая дамочка, вы нас уже несколько раз просветили.

– Я вовсе не о том хотела сказать, – обижено взвизгнула Верочка.

– Надеюсь, не о другом каком-то предмете женского гардероба?

– Что? – рассердилась Верочка. – Да, вы просто хам!

– Как вам будет угодно. – Оскорбление нисколько не задело скалу по имени Павлов.

– Знаете что? – ёрнически заявила Верочка. – Если вы такой всезнайка по части совести и готовы любому её даром дать, так почему же не начать с себя. Ведь у вас у самого, как я погляжу, как раз совести-то и нету.

– А это – мысль! – воскликнул Павлов, сделав лицо, какое бывает у ученого на пороге открытия, и с деланной грустью добавил: – Но, к сожалению, у меня слишком мало свободного времени, я так загружен, что на себя его и жалко тратить.

Верочка злобно взглянула на меня и, не находя больше слов, повернулась и направилась прочь. Но прежде чем хлопнуть дверью, вдруг остановилась. Скрывшись за дверным косяком, ворча, что о нас двоих думает, стала возиться там. Верочка нагнулась; нам стали видны её растрёпанная голова и вздрагивающие плечи. Я пытался угадать, что бы могла она там делать: по стуку каблучков – через что-то переступала. Но вот она выпрямилась и вышла из-за двери с таким лицом, что могла бы напугать даже самого смелого. Резко бросила что-то мне в лицо. И только после этого захлопнулась дверь.

– Позвольте узнать, чем она в вас бросила, – услышал я голос Павлова, когда начал приходить в себя. Я был не меньше удивлён. Привык ожидать от Верочки чего-то в таком духе, и всё же она застала меня врасплох. Я держал у лица лоскут белой шёлковой ткани, пахнувшей чем-то знакомым. – Неужели то самое?.. – засмеялся Павлов.

Мне стало не по себе оттого, что этот человек так нагло лез в мою прошлую личную жизнь, и всё же я кивнул в ответ, не сводя при этом глаз с лоскута, помнившего тепло тела моего начальника. Павлов что-то ещё хотел сказать, сострить, но я оборвал его:

– Я попросил бы!

– Простите, – сказал Павлов, – я невольно увлёкся. Не должен был лезть в вашу жизнь, искренне прошу простить. Хотите, извинюсь перед вашей подругой?

– Не надо, – пробурчал я, аккуратно сложив Верочкино бельё и убрав его в карман.

– Нет, я всё-таки чувствую себя виноватым, – настаивал мой собеседник.

– Полно, – сказал я. – Может быть, оно – к лучшему. Не люблю в чём-либо оправдываться.

– Тогда, можно считать вопрос закрытым? – засуетился он, и было видно, что недавнее раскаяние по поводу нанесенной обиды всего лишь лицемерие. – Можно переходить, так сказать, к основному вопросу?

Я кивнул.

– Итак, что вы решили? Согласны?

– Прекрасно, прекрасно, – промурлыкал Павлов, глядя на гербовые бумаги после того, как я на них поставил свои росчерки.

– И это всё? – удивился я. Павлов взглянул на меня непонимающе.

– Ах, да! – произнёс он, вспомнив о чём-то важном. – Следующие два дня постарайтесь ничему не удивляться, что бы с вами ни происходило.

Теперь я смотрел непонимающе на него. Какой-то странный и загадочный инструктаж получил тогда, когда хотел услышать обещанное пояснение, хотя бы не полное.

– Вы о чём?

– Просто предупреждаю, чтобы вы вели себя адекватно ко всему, что может произойти с вами за эти два дня.

– А что? Что-то может произойти? – Я почувствовал, что в груди моей ёкнуло, и я насторожился.

– О! Ничего страшного. Не нужно так беспокоиться, – заверил Павлов. – Только что бы ни произошло, воспримите это спокойно, без лишней суеты.

– Неужели такая секретность, что и это вы не в силах сказать? – настаивал я.

– Сожалею, – развел он руками. И тут же добавил, глядя на ручные часы: – Ба! А я ведь опаздываю!

– Но позвольте, – взмолился я, – а как же…

Но мой вопрос так и утонул в ободряющих заверениях убегающего Павлова. Он бросил на прощание:

– Ни о чём не беспокойтесь и не бойтесь. До свидания.

4