Символические образы. Очерки по искусству Возрождения

Дальше Гераклит предлагает еще одну аллегорию мифа, предвосхищающую выкладки алхимиков: Марс означает железо, Венера — огонь, Вулкан — воду, а вся сцена символизирует искусство оружейника. Для нас это уже не так важно — приведенного выше отрывка вполне достаточно, чтобы понять композицию Мантеньи. И впрямь, что может быть прекраснее, чем рождение Гармонии от союза Марса с Венерой и радость богов при установлении мира и согласия? И чем лучше выразить этот смысл, как не веселой пляской девяти муз под пение Аполлона? Этим, кстати, вероятно, объясняется и тот загадочный факт, что в первом описании картины — перечне имущества Изабеллы д’Эсте 1543 года — певец назван Орфеем, а музы — нимфами.[267] Писавший помнил bello significato, но не узнал cosa antiqua.

При таком прочтении нет необходимости отрицать игривый характер сюжета, выраженный фигурой купидона, который самым хулиганским образом целит в Вулкана из духовой трубки.[268] Все верно, поверхность истории комичная, более глубокий смысл — радостный.

Зачем, коли так, в картине Гермес с Пегасом? У Гомера перешучивание Гермеса и Аполлона (оба соглашаются, что охотно поменялись бы с Ареем местами) как раз и вызывает хохот богов. Одновременно, если Гермес связан с даром красноречия и искусствами, его присутствие равно подходит к рождению Гармонии.

Именно в этой роли Меркурий появляется вместе с Аполлоном, музами и Венерой в прекрасных первых строках «Урании» Понтано, написанной в тот же год, что и картина Мантеньи.[269] Я, разумеется, не хочу сказать, что между поэмой и картиной есть какая-то связь. Понтано не говорит о Марсе и Венере. Однако увиденное великим поэтом радостное собрание богов так близко к рождению божественной гармонии у Мантеньи, что слова и картина, пусть созданные независимо, кажется, взаимно освещают и проясняют друг друга.

Qui coelo radient ignes, quae sidera mundo
Labantur tacito, stellis quibus emicet ingens
Signifer, utque suos peragant erratia cursus…
Dic, dea, quae nomen coelo deducis ab ipso
Uranie, dic, Musa, Iovis clarrisima proles,
Et tectum castae veniant ad vota sorores.
Dum canitis resonatque cavis in vallibus echo…
Ipsi Chori pater ac princeps et carminis auctor,
Phoebe, adsis, noctisque decus latonia virgo,
Dique deaeque omnes, quorum sub numine coelum est.
Tuque adeo, comes Aonidum, dux optima vatum,
Alma Venus (teneros nati sat lusimus ignes)…
O mihi si Charites spirent, si blanda canetis
Gratia mesopio contignat labra liquore
Tu vero, nate, ingentes accingere ad orsus
Et mecum illustres coeli spatiare per oras;
Namque aderit tibi Mercurius, cui coelifer Atlas
Est avus et notas puerum puer instruet artis…

(О ты, получившая имя от самого неба, Урания, муза божественная, славная дщерь Юпитера, поведай об огнях, что сияют на небе, о созвездиях, что движутся, когда мир пребывает в безмолвии; расскажи, какими звездами сияет великий зодиак, и как блуждают планеты; и пусть твои чистые сестры вместе с тобой воспоют. И покуда песнь ваша оглашает пустые долины, ведите Феба, отца и начальника хора, начальника и зачинателя песни, и Диану, украшение ночи, и всех богов и богинь, что сбираются на небесах, да, и тебя, матерь Венера, спутница муз и дивная руководительница поэтов (мы пели довольно о ласковых огнях твоего сына…) О, коль хариты меня вдохновят, и благосклонная грация уст коснется певца вдохновляющей влагой, и ты, купидон, предпримешь великий труд и со мной обойдешь сияющий свод небесный, ибо Меркурий, потомок Атланта, держащего небо, будет с тобой, и, как отрока отрок, научит основам искусства.)

Мантенья. Парнас (деталь). Париж, Лувр

Рафаэлевские фрески Станцы делла Сеньятура и природа их символизма [270]