Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года

Центральный комитет Черноморского флота также постановил в честь республики поднять на кораблях 22 сентября красные флаги. Это решение поддержал и Севастопольский совет. Некоторые команды рассматривали эти постановления как призыв поднять красный флаг на относительно длительный период: «Заслушав постановление Центрофлота Черноморского флота относительно красного флага, поднятого на судах Черноморского флота в честь провозглашенного лозунга… „Да здравствует демократическая федеративная республика“ и оставление такового до Учредительного собрания, команда линейного корабля „Ростислав“ совместно с судовым комитетом приветствует Центральный комитет Черноморского флота и выражает свое подчинение»[883]. Однако, по-видимому, флаг развевался сравнительно непродолжительное время. Вновь красный флаг на кораблях Черноморского флота был поднят 28 ноября, когда военно-политическая часть флота отдала распоряжение: «…Поднять на один день сигнал „Вся власть Учредительному собранию“, на стеньгах красные национальные флаги»[884]. Показательно, что в данном случае красный флаг рассматривался и как национальный символ России, и как символ Учредительного собрания.

Многие противники «углубления революции» без энтузиазма взирали на почти полное господство красного флага — желанная политическая стабилизация связывалась с отказом от революционной символики. Корреспондент английских газет и офицер американской армии С. Уошберн писал военному министру США о том, что голод и холод уже осенью приведут к власти в России «сильное правительство»: «Когда это время придет, мы увидим, как комитеты солдатских и рабочих депутатов с их красными флагами попрячутся по подвалам»[885]. Без сомнения, он цитировал высказывания своих русских собеседников.

Открытые выступления против красного флага рассматривались всеми русскими социалистами как контрреволюционные действия. В то же время социалисты разного толка претендовали на то, что именно они являются «истинными» знаменосцами, обвиняя своих оппонентов в оскорблении священного символа революции. Обращение Федерации анархистов-коммунистов Харькова, принятое 30 сентября, обличало новых «опричников», сторонников Временного правительства: «Карательные экспедиции, как встарь, рыскают по свету и отыскивают крамолу, и вместо красного знамени, что так нахально держат в руках палачи, им достойнее взять метлы и собачьи головы»[886]. Этот процесс продолжался и позднее: после прихода к власти большевиков их политические противники стали обвинять их в профанации символа революции. Статус красного знамени был фактически закреплен лишь в апреле 1918 г., когда Всероссийский Центральный исполнительный комитет принял соответствующий декрет, согласно которому флагом Российской Республики признавалось знамя с надписью «Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика»[887].

Тем не менее, многие противники большевиков продолжали считать их узурпаторами, неправедно похитившими священные символы революции. Соответственно, антибольшевистское движение подчас проходило под красным флагом. Так, 17 ноября в Могилев вступил ударный батальон 1-й Финляндской стрелковой дивизии, прибывший для защиты Ставки Верховного главнокомандующего от большевистских отрядов. Над колонной стрелков реяло алое знамя, на котором было начертано: «Долой анархию»[888].

Противники большевиков продолжали и позднее использовать красный флаг. Многие демонстранты, выступавшие в защиту Учредительного собрания в Петрограде 5 (18) января 1918 г., шли под красными флагами, а депутаты-эсеры украсили себя красными бантами. Советским авторам это использование революционной символики было крайне неудобно признавать, они выделяли участие в манифестации кадетов, шедших под зелеными (партийными) и белыми флагами[889]. Напротив, многие сторонники Учредительного собрания всячески подчеркивали, что именно они являются носителями символов революции, защитниками героической революционной традиции. Лидер социалистов-революционеров В.М. Чернов в январе 1918 г. описывал расстрел большевиками демонстрации в защиту Учредительного собрания: «…Несколько раз, встречаемая залпами, волна демонстрантов взмывалась после залпов вперед, заглушая пением революционных гимнов стукотню выстрелов; несколько раз с потрясающим энтузиазмом сплачивались вокруг красных знамен, принимая их из рук падающих на землю раненых или убитых». Большевиков он обвинял не только в крайней жестокости, но и в кощунственном оскорблении священных символов революции: «При обстреле отступающих с Литейного проспекта демонстрантов их преследовали выстрелами в спину. Затем, догнав их и вырвав красное знамя, его ломали в куски, рвали в лохмотья, топтали сапогами. <…> Теперь никого не удивляет, если эту святую для социалистов эмблему топчет тяжелый и грязный сапог красногвардейца»[890].