Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года

К борьбе с памятниками империи приступили и российские войска, дислоцированные в Финляндии. Уже в начале марта Гельсингфорсский совет депутатов армии, флота и рабочих перепечатал в своей газете призыв Петроградского совета беречь памятники прошлого. Очевидно, эта проблема была актуальна и для Гельсингфорса. Но к этой теме пришлось вернуться вновь. В начале апреля с обелиска на Базарной площади толпа, в которой преобладали русские солдаты и матросы, сбила короны с императорского двуглавого орла. Исполнительный комитет Гельсингфорсского совета осудил лиц, которые «подстрекают уничтожить памятники, принадлежащие Финляндии». Подстрекателей надлежало доставлять в Исполнительный комитет. Совет даже обратился со специальным воззванием, в котором подчеркивалось, что памятники «являются собственностью чужого народа, теперь автономного, и не уничтожать их, а, наоборот, охранять обязан каждый сознательно понимающий свободу российский гражданин». Совет при этом вновь ссылался на авторитет революционной столицы: «Уж на что революционный Петроград, завоевавший России свободы в дни революции, и теперь бережно охраняет все памятники Петрограда». Было решено отпечатать 5 тысяч экземпляров листовок с текстом данного воззвания, что само по себе свидетельствовало о важности вопроса. Начальнику Секции охраны народной свободы, отвечавшему в Совете за обеспечение безопасности, предлагалось откомандировать взвод для охраны памятников в городе[443].

В одних случаях решение об уничтожении принимали органы власти, в других — имели место стихийные действия толпы. В Нахичевани 26 марта процесс ликвидации памятника Екатерине II был инициирован толпой солдат, которые решили, что на месте «закабалительницы крестьян» должна быть воздвигнута «статуя свободы». Предлагалось перелить старый памятник на снаряды. В нескольких случаях инициативу проявляли солдаты проходивших маршевых рот, которые часто выступали распространителями революционной политической моды. Так, в селе Медведь Новгородской губернии в апреле они разрушили памятник Николаю I, солдат особенно возмутила надпись на постаменте «Нашему высокому попечителю», на месте свергнутой статуи императора был водружен красный флаг. В сентябре маршевой ротой был разрушен памятник Александру II в местечке Смиловичи Минской губернии[444].

Однако некоторые портреты и статуи сохранялись удивительно долго. Портреты членов царской фамилии, висевшие в помещениях Тифлисского кадетского корпуса, раздражали делегатов краевого съезда Кавказской армии, находившихся в этом здании, и 25 апреля съезд специально обсуждал данный вопрос. Лишь в августе фракция эсеров потребовала удаления бюста Екатерины II из зала Московской городской думы[445]. В некоторых же правительственных ведомствах портреты императоров продолжали висеть. Так, американского журналиста Джона Рида поразили изображения монархов, сохраненные в Министерстве иностранных дел. Он даже отметил, возможно, ошибочно, портрет Николая «Последнего»[446].

В печати также звучали призывы видных деятелей русской культуры, которые требовали продолжить борьбу с «идолами самодержавия». Много шума наделали соответствующие призывы писателя А.В. Амфитеатрова, который борьбу за сохранение ценных в художественном отношении памятников приравнял к попыткам восстановления монархии и требовал немедленно убрать знаменитый памятник Николаю I в Петрограде. Против охраны памятников выступил и писатель Ф.К. Сологуб[447].

Стремление уничтожить «памятники царизма» нашло отражение и в массовом политическом сознании. Г.Е. Зиновьев цитировал вопросы «группы солдат, рабочих и мелкого достатка граждан», направленных в редакцию большевистской газеты: «Будет ли громоздкий и неуклюжий памятник Александру III (на Знаменской площади) перелит в „статую Свободы“, изображающую революционного солдата и рабочего, а по бокам выпуклые барельефы (сцены) из революционного движения (памятник по конкурсу)?». Отвечая на вопрос, лидер большевиков использовал и эту «иконоборческую» инициативу для политической мобилизации своей аудитории, побуждая ее к «прямым действиям» и конфронтации со Временным правительством: «Это произойдет лишь в том случае, если рабочие и солдаты сами это сделают. Ни в чем нельзя надеяться на правительство Гучкова и Милюкова», — отвечал он авторам письма, направленного в «Правду»[448]. Призыв Зиновьева типичен для большевистской пропаганды, которая использовала любое общественное недовольство для атаки на власть правительства.

Кое-где даже встал вопрос об уничтожении могильных знаков. 18 марта Исполнительный комитет Гельсингфорсского совета обратился к коменданту Свеаборгской крепости с просьбой снести памятник на Лагерном острове на могиле военнослужащих, погибших при подавлении революционного восстания 1906 года[449].