Синан и Танечка

Таня сновала в душной, затянутой влажным паром комнате, собирая грязные стаканы – их требовалось помыть и вернуть на стол чистыми, – когда вдруг случайно услышала разговор. Один из гостей – худой жилистый мужик с глубокими залысинами – говорил другому, дряблому, дебелому:

– Мазай – он же совсем конченый был. Ничего святого. Ты прикинь, что удумал? Детьми торговал!

– Это как? – вальяжно поинтересовался его собеседник и согнал с колен вертлявую коротко стриженную брюнетку с родинкой на щеке. – Малыш, иди поплещись пока.

Та обиженно надула губы, но слезла и нырнула в купель.

– Да схему разработал. Ты прикинь, с мамашей своей на пару. Та тоже конченая мошенница, отчалилась как раз. Вот они с ней выбирали какой-нибудь городок потише, ну такой, знаешь, чтоб дыра дырой. Та интеллигенткой прикидывалась, втиралась там к какой-нибудь матери-одиночке в доверие. «Ой, мол, ребеночек какой милый-умненький. А что ж ты, дочка, одна с ним бьешься? Да ты не горюй, я тебе помогу». Мамка эта уши развесит, ребенка бабке доверит, потом возвращается – и ни ребенка, ни бабки.

У Тани перехватило дыхание. Она застыла позади беседовавших гостей, прижимая грязные стаканы к груди дрожащими руками. В купели завизжали две девицы, которых неожиданно ухватил за задницы вынырнувший из воды Жженый. И Таня незаметно подошла ближе, прислушиваясь изо всех сил.

– Ну а ему-то эти дети были на что? – не понял толстый.

Лицо его от жара раскраснелось, и светлые брови теперь белели на нем двумя полосками.

– А он их на усыновление отправлял, в Турцию, – объяснял жилистый. – Помнишь Тофика Джафарова, азера, который на Туретчине какие-то завязки имел? Ну вот, оказалось, он не только помидорами торговал, но и Мазаю помогал за процент детей туда сбывать. Как-то по документам все устроил, уж я не знаю. Но только богатые бездетные семьи ему огромные бабки платили. Прикинь, не нужно ждать годами, анкеты всякие заполнять, тесты на благонадежность проходить. Сделал заказ: хочу, мол, мальчика, – а тебе пожалуйста. Получи – распишись. Еще и ребенок беленький, у чурок это ценится.

– Вот гондон, – качнув головой, хмыкнул толстый. – Детьми торговать – это уж совсем последнее дело. Хорошо, хоть не на органы…

– Это да. И все же зашквар. И братва так рассудила, – развел руками жилистый. – Потому никто особо и возбухать не стал, когда солнцевские его грохнули. Кому охота с таким упырем дело иметь? От него всего ждать можно. А Тофик вроде сам в Турцию утек с концами. А то б и его не пощадили.

В этот момент стаканы выскользнули из Таниных рук, грохнулись о плиточный пол и разлетелись на тысячу осколков. Жилистый вздрогнул, толстый неторопливо обернулся, сдвинул свои белесые брови и пожурил Таню:

– Ты что это хулиганишь?

– Я сейчас… Извините… – пролепетала она.

Кинулась в каморку за щеткой и совком, а в голове стучало «Мазая грохнули… Грохнули. Это значит, милиция теперь точно не найдет похитителей». Как ни навязчива была мстительная мысль, что недочеловека, организовавшего этот дьявольский бизнес, настигло возмездие, больше пугало то, что теперь, когда его больше нет, распутать эту историю уже точно никому не удастся. Его мать, рецидивистка, обворожившая и обманувшая Таню, скорее всего уже растворилась на необъятных просторах страны. Сообщник удрал за границу. Новых случаев похищений не будет, а значит…

Таня вернулась в помещение – на этот раз с метлой и совком в руках, быстро смела осколки, затем, опустившись на четвереньки, принялась вытирать тряпкой пол, чтобы точно ничего не осталось.

Турция! Он сказал, детей переправляли в Турцию. Это единственная зацепка. Может быть, именно через нее удастся напасть на след Асеньки?

Таня и сама не заметила, что вялость и безразличие ко всему на свете, бывшие ее постоянными спутниками в последние полтора года, разом испарились. Она лихорадочно соображала, как может воспользоваться полученными сведениями. Бежать в милицию? Нет, она уже видела, на что способны эти доблестные блюстители закона. Те, в Икше, просто не желали ничего делать, а здешние, московские, сами были на дружеской ноге с бандитами.

Может быть, попросить Жженого? Это ведь его кореша, он может разузнать через них, где теперь люди Мазая, задействованные в схеме похищения детей.

Таня, в последний раз вытирая тот участок пола, на который попали осколки, как раз прикидывала, когда лучше будет поговорить с Жженым, когда кто-то вдруг изо всех сил шлепнул ее пониже спины. Она вскрикнула от неожиданности, вскочила на ноги, развернулась. Рядом, похабно ухмыляясь, отирался какой-то мелкий хмырь с плохими зубами.

– Че такая нервная? – осклабился он. – Бросай свою тряпку, пошли оттянемся.

– Нет-нет, вы ошиблись, – замотала головой Таня. – Я не… Я здесь администратор. И уборщица.

– Да мне насрать, – пьяно заявил плюгавый бандит и схватил ее за талию.

По счастью, он не только на вид оказался хлипким. Таня вывернулась и, подхватив мешок с мусором, выбежала из общего зала. Не успела она выкинуть осколки и убрать щетку и совок в шкафчик, как в ее каморку влетел разгневанный Жженый.