Sincerely, me (СИ)

Семейный ужин не предвещал беды. Слова Томаса подействовали на меня чудодейственным образом. Поверив ему, я на некоторое время успокоила одну часть себя, что медленно умирала от безысходности. Он почти вылечился. Мы почти перелистнули эту ужасную страницу нашей жизни. Нашей, потому что мы семья!

Милая кружевная скатерть цвета парного молока отлично сочеталась со скандинавским стилем, в котором выполнена гостиная. Большие окна и ажурные занавески, потрёпанный диван и каменный камин напоминали мне о детстве. О чудном времени, когда все было хорошо, а моей главной проблемой был недостаток кукол в коллекции.

Улыбаюсь про себя, замечая одну из папиных новогодних кружек, стоящую на стеллаже. Приятно, что мама оставила их там.

После всего, что произошло пару дней назад, я стала более чувствительна. Такое чувство, будто малейшая ерунда может довести меня до слез. Такое состояние очень трудно контролировать. Поэтому я, в попытках избежать лишних слез, стараюсь перевести своё внимание на другие вещи. Затеваю разговор, например:

— Очень вкусно, мам, — улыбаюсь, прожёвывая очередной стручок гороха.

Женщина недовольно смотрит на меня, смывая комплимент в водяной сток. Мгновенно опускаю взгляд, тяжело глотая.

Кажется, она хочет что-то сказать, но охотно сдерживается. Кидаю взгляд на брата, сидящего рядом, и подмечаю, что он давно незаинтересован в происходящем, а завис над тарелкой, витая в облаках. Интересно, каким образом у них проходят ужины? Он пялится в телефон, а она злостно пялится на него?

— Что за парень дружит с тобой, Изабелла? — неожиданно говорит мама, отрывая меня от раздумий.

Мне требуется ещё одна минута, чтобы понять, о чем она говорит. Минута, чтобы покрыться краской.

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — отрицательно киваю, энергично поедая остатки еды. Мои глаза исследуют тарелку, в попытках избежать зрительного контакта.

— Белла, я с тобой говорю, — она пихает меня в плечо, от чего я недовольно кошусь на неё. Но лицо мамы гораздо раздражённее, чем мое. — Я просто хочу быть уверена, что это проверенный человек.

— Мам, никого у меня нет, — чересчур резко заключаю я, вспоминая о Гарри. Легкое покалывание снова оживает где-то внутри меня, пытаюсь унять дрожь, но у меня плохо выходит.

— Ты ведь знаешь, что у тебя имеются проблемы со здоровьем, — продолжает она, откладывая вилку, — если ты не будешь беречь свои нервы, то приступы продолжатся.

Её волосы крупными локонами спадают на плечи, обрамляя лицо. Пресловутая причёска вкупе с официальной рубашкой, что она переодела совсем недавно, напоминает мне строгую воспитательницу. По спине пробегается холодок. Кажется, я поторопилась с решением. Мне не стоило приезжать.

— Томас, с кем она встречается? — спрашивает мама, окликая Томи. Он растерянно смотрит на меня, затем на маму, потом снова на меня и выдавливает:

— С Зейном? — он, черт возьми, сам не знает! Его выжидающе-извиняющийся взгляд расслабляет меня.

Ну, конечно! Он никоим образом не может знать о Гарри и Джексоне. О попытках изнасилования, побегах и пожаре.

— Меня раздражает, когда вы врете мне! — повышает голос мама, вставая из-за стола. — Хочу вечером услышать полную историю, Изабелла! Иначе никуда ты не вернёшься, а останешься здесь! — в её глазах запрыгали чертики, что одернуло меня.

— Ты помнишь Джексона? Мы жили в одном доме в Лондоне.

Мама удивлённо смотрит на меня, затем задумывается на мгновение.

— Да, очень славный мальчуган. И семья у него чудесная, — заулыбалась она, понимая, к чему я клоню.

— Мы дружим, — выдавливаю, ощущая, как всё содержимое желудка подкатывает к горлу. Я ненавижу Джексона, но кажется, это единственный выход.

— То, что ты с ним дружишь — очень хорошо. Но кто такой Зейн и Гарри?

— Никто. Соседи и всего. — Томас кидает на меня непонимающий взгляд, я поджимаю губы и киваю ему головой. Я расскажу ему обо всем, если он попросит.

Семейный ужин снова не задался.

В местной кофейне пахло чудесным кофе. Запах витал повсюду, заполняя каждый уголок. Приятную атмосферу разбавляли новогодние украшения: яркие шары, сосновые ветки и банки с корицей. В таких местах кажется, что время остановилось, а жизнь на короткий срок стала гораздо проще. Своего рода наркотик, позволяющий забыть обо всем.

Покупаю кофе, различая в баристе старого знакомого. Затем спешу к столику, чтобы занять место.

Не успеваю одуматься, как дверь заведения распахивается, и внутрь входит невысокого роста брюнетка, с интересом разглядывающая кафе. Когда взгляд Камиллы останавливается на мне, на её лице расплывается глуповатая улыбка. Девушка быстрым шагом направляется ко мне, агрессивно заключая в объятья.

— Я еле дышу, — пыхчу, стараясь выбраться из рук девушки.

— Скучала я! — верещит она, наконец позволяя мне вдохнуть.

Мы рассаживаемся по местам, я начинаю с интересом оглядывать подругу. До этого бледная кожа приобрела загорелый оттенок, что очень ей шёл. Короткое каре преобразилось в длинные локоны. Она стала настоящей красавицей! Хотя, не мудрено, путешествовать три месяца подряд — дело не из трудных.