Синдбад-Наме

Не успел он произнести эти слова, как вдруг исчезло все новое вместе с тем, что было раньше, и праведник остался без всего, словно скопец. Он снова закричал на жену:

— Эй, несчастная мерзавка! Ты погубила меня! По твоей воле я стал таким, по твоему совету я лишился части своего тела, перестал быть мужчиной… Кто в этом виноват? Из-за кого это произошло?

— О муж мой, — отвечала жена, — ты знаешь еще одно великое имя, произнеси его и попроси вернуть тебе твое.

Отшельник в третий раз взмолился, произнося третье имя, и всевышний бог вернул ему все в его прежнем виде. Так он лишился трех великих имен, не достигнув ни одной желанной цели. И сказал он:

— Такова участь всякого, кто будет советоваться с женщинами, кто будет слушаться их.

О друг, жалеть ты будешь без конца
О том, что сделал, слушая глупца.

Ведь сам ты стал глупей глупца любого,

Коль не хотел ты слушать мудреца!

— Пропало три великих имени, — продолжал отшельник, — которые могли пригодиться мне в великих делах, которые благодаря святости того мужа избавили бы меня от тягот до конца дней моих. И я так ничего и не достиг, не устранил никакой беды и опасности, чтобы это могло пригодиться мне в дальнейшем:

Если б науку эту могли познавать мы мечтою,
Круглых невежд на свете не было бы тогда.

* * *

— Я рассказал эту притчу затем, — продолжал везир, — чтобы падишах знал, что советы и наставления женщин не приносят пользы, а лживые слова и коварные поступки их всегда вызывают вредные и тяжелые последствия. Тот, кто ступит в долину увлечения ими, никогда не прибудет к *Каабе успеха, не достигнет счастья и не добьется желанной цели. Шах знает, что мои наставления и советы исходят от чистого сердца и искренни, ибо верные рабы считают своей обязанностью и долгом давать наставления, дабы шах не вверг во власть крокодила смерти своего сына, жемчужину из раковины божественной милости и башню из величественного дворца шаха, а самого себя — в когти орла раскаяния.

Кто любит женщин, пред творцом за многобожие в ответе,
Они для любящих сердец плетут мучительные сети.

Не пробуй думать и гадать о женских тайнах и пороках:
Воображеньем не проник в капризы их никто на свете!

— У женщин много хитростей и коварства, и сосчитать их нет возможности. Легче пересчитать песчинки в пустыне, чем их козни.

Женщин любить ли? В кувшины с бузою
Женщины превращают мужчин:

Покуда полон, его целуют,

А выпьют — и выбросят кувшин.

— И если будет дозволено, — заключил везир, — я расскажу еще о плутнях женщин.

— Рассказывай, — приказал шах.

Рассказ о старухе, юноше и жене торговца тканями

Твердый в суждениях и рассудительный везир, обладавший счастьем юноши и умом старца, начал:

— Передают, что в давние дни и минувшие времена жил некий юноша, подобный живописной картине благодаря вьющимся волосам, благоуханному аромату, прекрасному лицу, щекам, как *Муштари и розы. Лицо его было подобно локону и родинке красивой девы, его стан — словно кипарис в роскошном саду.

Лицо ее — утреннее сиянье, сплетенные волосы так темны,
Что, кажется, ночь настает на свете от завитков ее кудрей;

Думаю, мрак становится черным от завитков на ее висках,

От глаз ее, от ее коварства или от горя в душе моей.

Он гулял в окрестностях города, переходил с одной дороги на другую в поисках наслаждений, дружбы и сочувствия для тоскующей души и страдающего тела. Утешая свое печальное сердце и скорбящую душу, проходил он мимо дома луноликой красавицы. Это был стройный кипарис в саду, которому завидовала чинара. Ее кокетливые взгляды были смертоносными копьями. Она была румяна, как ранняя весна, и коварна, как судьба. Ее красоте завидовало сердце, ее лик вызывал зависть луны. Грациозна, приветлива, стройна, крутобедра…

На щеках его румянец, зубы у него — как жемчуг,
Зорок он, как будто сокол, талия его стройна;

То не финики и листья, это на губах-рубинах

Золотой пушок; а щеки — словно полная луна.