Синдикат грехов

— Где это гребаное досье, Борис? И я предлагаю тебе сказать мне правду, или у тебя будет очень долгая ночь, — Кенджи придвинулся ближе, и свет осветил брызги крови, покрывающие его обнаженную грудь. Он выбросил свою кофту.

Борис лежал на палубе в позе эмбриона, руки связаны за спиной, лодыжки стянуты вместе. Бледная кожа теперь едва заметна, сменилась оттенками черного и синего. Пот и слюна смешались с кровью, он яростно замотал головой, бормоча, что не предаст нас, что было полной чушью. Он публиковал информацию о файле повсюду в интернете. У него не было никаких важных деталей в этом файле, но мы все равно не хотели, чтобы это дерьмо плавало вокруг.

— Я не хотел этого делать. Там было не так уж много инфы, клянусь. Они еще не забрали его, клянусь. Отпустите меня, и мы сможем сделать все вместе.

Отчаяние в его голосе было жалким.

Кенджи издал жестокий смешок, убирая с лица мокрые от пота волосы.

— Ты, блять, никуда не пойдешь. Скажи мне, кому отдал файл, или я отрежу тебе пальцы один за другим, а потом выколю ими тебе глаза.

Это была новая угроза, но, по-видимому, эффективная, потому что Борис немедленно заговорил.

— В клубе. В среднем ящике, в столе, — всхлипнул он, его было трудно понять из-за сильного акцента.

Внезапный звонок мобильного телефона усилил напряжение. Даже при плохом освещении я увидел, как Борис побледнел, когда Кенджи потянулся за его телефоном.

— Услуги по бальзамированию сучек. Наебешь нас и ты труп. Чем могу помочь? — чрезмерно бодрый тон Кенджи заставил меня ущипнуть себя за переносицу. Его сумасшествие проявлялось иначе, чем мое. Честно говоря, он казался самым смертоносным из нашей веселой банды психов, потому что люди часто ошибочно принимали его непринужденное поведение за дружелюбие… безопасность. Но в такие моменты, как этот, когда его губы растягивались в зловещей усмешке, а в глазах светилась жестокость, правда была ясна. Он опасен.

— Мой малыш Борис в данный момент недоступен. Могу я передать ему сообщение? — его темные глаза сузились, улыбка сползла с лица. Очевидно, звонивший больше не забавлял его. Плохой знак для того, кто был на другом конце провода.

Голос Кенджи был убийственным, когда он снова заговорил.

— Слушай, ублюдок. Будь осторожнее, когда разговариваешь таким тоном с кем-то. Они могут быть из тех людей, которые вырывают языки за неуважение, — он отнял телефон от уха, взглянув на экран. — Запри дверь, Йе. Я иду за тобой.

Не дожидаясь ответа, он отключил звонок и прошел вперед, присев перед Борисом. Мужчина снова начал трястись как осиновый лист и бормотать мольбы о пощаде или подкупе.

— Ты тупорылый, Борис. Не следует сохранять номера в контактах. Если бы мы не собирались тебя убивать, кто бы ни был этот Йе, он бы обязательно это сделал за нас.

Глаза Бориса расширились от удивления, когда я заговорил из темного угла, в котором прятался.

— Чего он хотел, Кенджи?

— Не сказал. Не понравилось, что я ответил на звонок, — татуированные пальцы приподняли подбородок Бориса, давая мне лучше рассмотреть его избитое лицо. — На чем мы остановились, Борис, дружочек? О да, ты собирался сказать мне, когда произойдет передача.

На грязном лице нашей крысы появилось выражение облегчения.

— Сегодня вечером. Через час. Мы можем все исправить. Я пойду за файлом, и это больше не повторится, — он улыбнулся Кенджи, который продолжал смотреть на мужчину с отвращением.

— Нет, Борис. Повторится. Стал крысой — навсегда ей и останешься, — он встал, нанося еще один сокрушительный удар по ребрам.

Мужчина рванулся из своих оков в последней отчаянной попытке сбежать, когда я подкрался ближе. Его реакция вызвала ухмылку на моем лице. Он вот-вот добавится к моему растущему списку жизней, которые я отнял.

— Кенджи, позвони Нико, пусть приходит туда, — сказала я, не отрывая взгляда от жалкого тела мужчины у моих ног. — Скажи, чтобы подождал нас. Не хочу, чтобы он убил кого-то до того, как мы получим нужное.

Кончик моего ботинка коснулся плеча Бориса, перекатывая его на спину.

— Борис, я думал, ты умнее. Мы были так добры к тебе, и вот как ты отплачиваешь за нашу доброту? Позорище.

Мои брюки туго натянулись на мускулистых бедрах, когда я присел. Даже несмотря на темноту, я видел, как он вздрогнул.

— Теперь я не только должен убить тебя, но и показать пример. Нельзя, чтобы всякие придурки думали, будто мы поощряем такое поведение, — я наклонился ближе, шипя ему в лицо. — Мы потратили годы, расставляя все по полочкам, чтобы поиметь наших отцов. Наказать их за то дерьмо, через которое они нас заставили пройти. Ты нихрена не испортишь, Борис, — сказал я, кулаком ударив его в живот.

Рыдание сорвалось с его губ, прогорклое дыхание вторглось в мой воздух, слезы потекли по его грязному лицу. Хрип в его груди подсказал, что у него повреждено легкое. Это заставило меня улыбнуться, когда я встал.

Кенджи поднес косяк к покрытым слюной губам.

— Затянись. Это твой последний счастливый момент, — сказал он, посмеиваясь, когда Борис настороженно посмотрел на нас, но последовал предложению.