Синдром

— Мне нравится, что у тебя этого нет. Заморочек. И боли нет. Я не знаю, смог ли бы я вообще что-то сделать, если бы тебе было больно.

— Я так тебя хотел, что у меня не упал бы и насухую, — в свою очередь признался Ирвин. — Захотел еще в Австралии, увидев, как ты месишь грушу. Мне казалось, в сексе ты такой же неутомимый и беспощадный… Я не ошибся, — добавил с улыбкой.

Брендон улыбнулся, но как-то совсем скупо, и вытянулся на спине.

— Это ведь главное, да? — вопрос вовсе не прозвучал вопросительно. — Секс. А еще жалость. Идеальное сочетание… — в его голосе послышалась горечь.

— Секса у меня было даже с избытком, а вот с жалостью… Прости, но этого качества мне при сборке в корзину не добавили, — Ирвин повернулся набок, нависая над Брендоном. Положил руку ему на грудь, накрывая область сердца. — Ты меня жутко бесил, с тобой было интересно. А за жалостью к Шону — у него на калечных стоит.

Брендон фыркнул и покачал головой.

— Это чертовски хорошо, — прошептал он. — Что ты не заморачиваешься. Иначе бы я близко тебя к себе не подпустил. Понимаешь, почему?

Самым простым ответом, лежащим на поверхности, было опасение Брендона, что он причинит вред. Но стоило копнуть глубже, и очевидным становилось другое: Белл остался прежним. Он просто принял правила игры и разрешил себе партию-другую. Его психика не восстановилась и, возможно, этого уже никогда не случится. Но и на сломанной ноге можно ходить, если опираться на костыль. Убери его — и удержать равновесие не удастся.

Ирвин стал тем самым костылем. И пока он будет давать опору, Брендон идет вперед.

И больше всего на свете Брендон боялся не своих приступов и не того, что однажды пустит в ход нож. Его страшило привязать к себе кого-то, заставить оставаться рядом из-за чувства ответственности, когда прочие чувства останутся в прошлом.

— Гадать насчет будущего — занятие неблагодарное, — сказал Ирвин. — Предлагаю жить настоящим.

— Ладно, — Брендон усмехнулся и прижал его к себе крепче. — Ладно, — повторил, как и всегда в таких случаях.

Они лежали так еще долго. Ирвин все обдумывал новую для себя мысль и уже почти созрел поинтересоваться мнением самого Белла о “костыле”, когда вдруг понял, что тот спит.

Вытянувшись на спине и закинув руки за голову. Ирвин едва сумел порадоваться, что благодаря мази это больше не причиняет боль, как взгляд зацепился за лежащие на тумбочке варежки.

Первой эмоцией был страх — а что если Брендону приснится кошмар? Просто болящей скулой в этом случае Ирвин не отделается. Но потом он вспомнил о лежащем под подушкой шокере — Брендон скрупулезно следил, чтобы тот был всегда заряжен. И страх уступил место гордости: Белл наконец-то сумел расслабиться в его постели.

Конечно, он подумал о том, что Белла стоило разбудить и надеть-таки “намордник”. Но раньше, чем эта мысль оформилась, он уже знал, что не станет этого делать.

Осторожно укрыв Брендона одеялом, он лег к нему под бок. Обнял поперек груди и почти мгновенно уснул, позабыв о маске для сна.

Глава 34

Едва Ирвин открыл глаза, на горло легла горячая ладонь. Сжала — не сильно, но чувствительно, — и перед глазами возникло хмурое лицо Белла.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? — прорычал он.

— Вполне, — Ирвин сунул руку под подушку. Нащупал шокер, коснулся им лежащей на горле руки. — Как спалось? — спросил сонно.

Брендон бросил на него убийственный взгляд и, убрав руку, вытянулся на спине.

— Ты бы не успел, — бросил он отрывисто.

— Ты бы тоже, — Ирвин убрал шокер обратно. — Проснулся бы раньше, чем удушил.

— А если бы шею сломал? — Брендон стиснул кулаки, и костяшки уперлись Ирвину в бедро. — Это две секунды.

— А ногами ты мне ее не сломаешь, да? — Ирвин повернулся к Брендону и сгреб его в охапку. — Как спалось? — спросил во второй раз. — Я лично провалился и вообще не просыпался.

— Ногами — это нужно додуматься, а чтобы додуматься, нужно включить мозг, а чтобы включить мозг, нужно проснуться! — Брендон осуждающе на него посмотрел, но потом первый же отвел взгляд и буркнул: — Я тоже. Провалился.

— Так это же здорово, — Ирвин потянулся за колючим утренним поцелуем. Потерся подбородком о щеку Брендона. — Ночь — на то и ночь, чтобы отдохнуть и набраться сил перед новым днем. А утро должно начинаться правильно, — и он медленно двинулся вниз, по очереди касаясь губами подбородка, кадыка, ключицы.

Брендон поджал губы, но промолчал. А когда Ирвин дошел до нежной кожи под пупком — и вовсе запустил руки ему в волосы и осторожно надавил, направляя вниз, к уже крепко стоящему члену.

— Приятно видеть, что хоть кто-то мне сегодня рад, — шепнул Ирвин. Он знал, что Брендон любит, чтобы член сразу оказывался глубоко в глотке, но не мог отказать себе в удовольствии чуть-чуть подразнить. Провести языком по стволу, отслеживая выпуклые вены, прижать губами нежную кожу под головкой, стереть подушечкой пальца прозрачную капельку смазки на ее вершине. А потом плавно насадиться ртом, задыхаясь от возбуждения и опасаясь как мальчишка слить в кровать просто от ощущения члена, растягивающего горло.