Синдром Гучкова

Вы пишете, что контрольная ревизия министерств не только нарушила график работы тех цехов, кои вы возглавляете как инженер-технолог, но в равной же мере задела и фроловские мастерские, всех путиловцев и мюллеровцев, ваших поставщиков и партнеров. Что ж, вторжение в производство министерской бюрократии, которая обладает правом последнего слова, — явление повсеместное. Отсюда и трагедия наша, отсутствие снаряжения на фронтах и перебои с продуктами и товарами в тылу.

Вопрос ваш — «Как можно объяснить этот произвол?» — представляется мне в определенной мере наивным. Видимо, вы живете своим делом, а посему не имеете времени внимательно оглядеться окрест себя: имеющий глаза да увидит! Вы пишете, что сановники из контрольно-ревизионной комиссии цепляют любую мелочь, требуют отчета по каждой копейке, но совершенно не интересуются главным: сроками продвижения бумаг на заказы через министерства, многомесячные «хождения» документов по чиновным кабинетам, «бесконечные согласования» с департаментами и ведомствами и, как следствие, срыв поставок на фронт, глухой ропот солдатской массы, ярость рабочих, чем не могут не пользоваться социалистические агитаторы типа Керенского, Чхеидзе, Ленина и Троцкого.

Вы правы по всем пунктам, только не вините Керенского и Чхеидзе. При всей моей к ним холодности, право, корысти в их агитации нет: они борются с идиотизмом бюрократии теми методами, кои им привычны.

Дело в том, что ни в основных законах империи, ни в правилах по составлению смет нет точно сформулированного слова о том, что такое бюджет, реальная бухгалтерия и кредит. А коли проявите настойчивость, то забудьте про наш двадцатый век и отправляйтесь-ка, батюшка, в век девятнадцатый, во времена блаженной памяти государя Александра Второго Освободителя, к папкам сенатора Татаринова! Именно им были составлены, коли не изменяет память, в шестьдесят втором (или третьем?) году сметные правила. Лишь в этих документах вы и найдете объяснение того, что есть государственная роспись: «сумма всех подлежащих казне расходов данного года и всех источников для их покрытия». Расходы есть, а вот как быть с доходами? Не было этого у Татаринова. Нет и сейчас, ибо доход создается покровительством делу, здоровой конкуренцией, свободой предпринимательства, гибкой таможенной и налоговой политикой, которая не губит сильных в угоду бездельничающим, а, наоборот, поддерживает тех, кто может и умеет трудиться. Татаринов предлагал образовать единую государственную кассу доходов — еще полвека тому назад. Так ведь не дали такую кассу образовать! Замучили департаментские крысы и столоначальники, погубили идею. А почему? Да оттого, что абсолютистская власть и тогда не хотела выпускать из монарших рук займы, кредиты и тарифы на железных дорогах, цены на водку всегда были в руках министра финансов, и он бессовестно и постоянно повышал цену на этот монопольный продукт, как и на игральные карты — кто из нас откажет себе в удовольствии сразиться в «дурака» или «Акулину»?!

Когда родилась Дума, мы получили право обсуждать лишь сорок три процента бюджета, остальные суммы были «забронированные», не говоря, ясно, про суммы министерства Двора и десятимиллионный фонд министра финансов, подотчетный лишь государю.

Вы прекрасно пишете: «Бесстыдство всемогущей бюрократии, представляющей четыре министерства, выражается в том особенно, что они мучают нас вопросами, на основании какого законоположения или предписания совершена та или иная трата? Ревизоры, терзающие нас, похожи на палачей инквизиции, иначе их не назовешь». (Читая гучковский ответ, Белецкий улыбнулся, подумав: «прекрасно» писал я, а не «Кузнецов». Эту фразу я сочинил, «Стасик» кошку назвать кошкой страшится, витиеват, «борец исподтишка»). Но поднимите материалы думских заседаний, посмотрите, сколько приходилось нам и кадетам сражаться с министерскими оболтусами! Так же, как и у вас в заводе, нам приходилось заниматься не живым делом, а тратить месяцы на то, чтобы убедиться, законен этот акт министерства или нет, а в министерстве внутренних дел — в одном лишь министерстве! — существует свод «легальных титулов» (иначе говоря, «нормативных актов») в тысячу с лишним страниц! Можете себе представить такое?! А министерств у нас тринадцать — страх Господень сколько! Значит, надо изучить около пятнадцати тысяч страниц, и на каждой порою по три-четыре «титула»! А началась эта книга чуть ли не с «титулов» царствования Петра Великого, если не раньше! Ясно теперь, в условиях какого «законного беззакония» нам приходится существовать?