Синдром одиночества

Макс выбежал из кухни. Это показалось Але странным.

— Дима, что это с ним? Ты его не наказывал?

— Да ничего с ним не случилось! Налопался! Так еще и на стол лезет, — сказал раздраженно, но с виноватой ноткой в голосе. — Знаешь, я пойду. У меня срочная работа. Надо до конца рабочего дня управиться.

После обеда Макс, обычно веселый и игривый, вдруг стал вялым и грустным. Аля пыталась порадовать его, угощая кусочками мяса. Он без особого желания и даже с уговорами съел маленький кусочек, как-то судорожно сглотнув при этом. Потом уснул, как-то неестественно вытянув шею.

Аля встревожилась. Максик всегда был жаден до мяса. Что же случилось?

Утром котенок вообще не стал кушать. Но утром она не особенно обратила на это внимание — надо было бежать на работу.

Когда вернулась домой, то обеспокоилась всерьез. Маська как-то странно вытягивал шею, встряхивал головой, будто что-то беспокоило его в ушах или горле. И все спал, вытянув шею и положив голову на лапы.

— Масенька, Мася… Что случилось? Что у тебя болит?

Он ложился к ней на колени и смотрел глазами, полными боли. Аля ласкала своего любимца, но ласки не приносили ему былой радости. Глаза котенка молили о помощи.

— Чем я могу помочь тебе?!

Он мотал головой и опять смотрел прямо в глаза. Все-таки покушал, как-то странно сглатывая, и уснул.

Спал долго и во сне все мотал головой, будто старался стряхнуть с себя что-то.

Аля сантиметр за сантиметром ощупала его всего, он отреагировал только на прикосновение к холке.

— Может подавился чем-то, — подумала Аля, вспоминая, что он ел вчера. — Нет, мы обычно не даем ему косточки. А кусочек мяска, который он съел уже без аппетита, тоже был без косточки.

В доме повисла тишина. Та самая липкая, недобрая, как паутина опутывающая все в доме в минуты, когда Аля оставалась совсем одна.

Дмитрий опять собирался ночевать у себя дома. Какая-то работа с документацией, конец месяца, отчеты по использованным материалам. Даша в воскресенье уехала.

В комнате были только она, Маська и боль. Боль, которая появилась внезапно. Боль, причину которой Аля не понимала. А Масечка не мог сказать, что же у него болит.

Так прошло два дня, томительных и тревожных. Она с надеждой на улучшение бежала с работы домой, но там ее встречал вялый Мася с глазами, полными боли.

Аля поила его теплой водой с марганцовкой — вдруг желудок. По совету продавца из ветаптеки давала ему кавинтон — вдруг давление, последствие падения из окна. Она давала ему теплое молочко — вдруг болит горло.

А Маське становилось все хуже. Он только спал и часто встряхивал головой, словно желая стряхнуть боль, не дающую ему покоя. Глаза его — это глаза человека, страдающего от невыносимой головной боли. Он что-то хотел сказать глазами, а она понимала только то, что ему больно, но не могла понять, где источник этой боли. Не знала, чем ему помочь.

* * *

Димыч вдруг тоже заболел, где-то простудился. В доме уже было два больных. Но в отличие от котенка, Дмитрий постоянно жаловался, просил градусник, чаю с малиной, аспирин. Давясь, глотал неумело таблетки, и без конца жаловался, что у него все болит.

Аля с участием смотрела на него, выхаживала, но мысли были о маленьком несчастном Маське, безмолвно переносившем боль. Его молчание отзывалось жгучей болью в сердце, а бесконечные жалобы Дмитрия уже начинали раздражать. Температуры у него не было, нос не тек, в горле не было даже легкого покраснения. Осталась небольшая слабость и желание покапризничать.

Вот он лежит, большой и сильный, хочет, чтобы его без конца жалели. И она жалеет, ухаживает за ним — супчики, бульончики, чаек…

А мысли ее опять и опять возвращаются к маленькому беспомощному котенку, молча переносящему боль.

Димыч быстро поправился. А Макс продолжал вытягивать шею и встряхивать головой. Боль не оставляла его ни на минуту.

* * *

Четверг. Она звонит Даше.

— Что случилось, мама? Почему у тебя грустный голос.

— Ничего, доча, все хорошо.

— Неправда. Что произошло?

— Маська приболел.

— Что с ним? — в голосе тревога.

— Пройдет. Кажется, болят уши. Но он почему-то стал путать лоток с паласом.

— Ты его наказываешь?

— Нет. Он ведь болеет. Я потерплю. Лишь бы он выздоровел.

— Сходи к врачу.

— Боюсь. Ты же помнишь, как было с Тяпой. У них один ответ — глисты. А потом животное резко умирает от лекарства. Боюсь.

— Сходи. А вдруг помогут.

— Ладно, донюшка, я схожу. Как у тебя?

— Все в порядке.

— Ну тогда до сцбботы. Я еще позвоню. Целую.

— Пока. Береги Маську.

И опять тишина. Она угнетает. Она пугает. Маська спит. Она трогает его голову, и ей кажется, что у него температура.

— Масечка, милый, что с тобой?

Маська молчит. Он ложится к ней на колени, заглядывает в глаза и молит о помощи. Ее мучает совесть, почему не сходила до сих пор к врачу. Даша права, а вдруг помогут.

— Завтра, Мася, завтра. Потерпи. — И слезы текут по щекам. И Маська молча смотрит ей в глаза. Он верит ей. Завтра ему помогут. Ему всегда помогал Человек. Человек любящий и сочувствующий. Этот Человек — Она. Она любит его. Она поможет. Завтра…