Синдром одиночества

Утро. Она пробует усадить Макса в переноску. Но он не хочет. Ему там не нравится. Аля вспоминает, что котенок обожает целлофановые пакеты. Стелит в большой пакет шарф, которым обычно обматывает себе горло при ангине. Маська без особого желания соглашается залезть в пакет.

— Масенька, милый, надо потерпеть. — Она бережно укутывает его, и он не противится.

А на улице его пугает шум машин. Он пытается выпрыгнуть из сумки, но потом, выслушав Ее, понимает, что рядом с Ней ему ничего не угрожает.

В ветлечебнице никого. Они придут только в 9. Придется идти с котенком на работу.

— Милый, потерпи.

И Маська понимает. Он спокойно сидит в сумке. Все смешалось в его бедной головке: боль, страх и надежда — Она поможет. Она всегда помогала.

Ребятишки с любопытством разглядывают котенка в сумке, хотят его погладить.

— Нельзя его трогать. Он болеет.

А Маська, почувствовав внимание к себе, на миг забывает о боли, важно поднимает свой хвост, как учил его Остап, вытягивает шейку, чтоб его погладили. Но вдруг судорожно сглатывает. И видно, что боль пронизывает все его тельце. Он съеживается и больше не пытается показать себя во всей своей красе.

Она старается скрыть перед ребятишками слезы, но не может сдержать их, и они тихо катятся по щекам. Ребята притихли.

Отпросившись у заведующей, опять отправляется в ветлечебницу. Она рядом.

Важные дяди окружают Маську. Один традиционно предлагает порошок от глистов. Аля вздрагивает.

— У него нет глистов. У него что-то с горлом. Он ничего не может есть. Ему больно глотать.

Они помяли его, позаглядывали в горло.

— Должен кушать. В горле ничего нет. Он не подавился. Эдик, принеси мяса. Будет есть! Не может отказаться о мяса.

Эдик приносит кусочек мяса. Маська никак не реагирует на еду. Это им кажется странным. Ищут зонд. Важные дяди хотят убедиться, что он может глотать, но почему-то не хочет.

А Маська, замученный осмотром, молча смотрит на Нее: «Почему Она позволяет им мучать меня? Неужели Она меня разлюбила?»

Недоверие, боль, страх в его глазах. Но он молчит, он не жалуется. Зонд безжалостно проталкивают до желудка:

— Пищевод чист. Желудок пуст. В нет только желудочный сок.

— Что же тогда?

— Попробуем силой напоить бисептолом. Через шприц.

Но Маська сжимает зубы, а они продолжают мучать его.

Она плачет. Ведь Маська верил ей, что она не допустит, чтобы его так мучили.

Капли горького лекарства попадают ему в рот. И опять судорожное сглатывание и боль, о которой кричат глаза.

— Больше ничего сделать не можем. Я не нахожу у него ничего, что мешало бы ему пить и есть. Реагирует только на прикосновение к холке. Вы его не били? Может быть, гематома?

Было непонятно, кто должен был отвечать на эти вопросы — ветврач или Аля?

— Но ведь он не ест и не пьет!

— Я ничего не понимаю. Вы успокойтесь, не плачьте. Он, конечно, умрет без пищи. Вы принесите его на обследование. Интересный случай…

Слезы застилают глаза. И это говорит врач! Звериный доктор, доктор Айболит, призванный лечить бессловесных. Даша когда-то хотела стать ветеринаром. Хорошо, что передумала. Страшно, когда человек не может ответить на вопросы, которые задает ему животное. Жутко, когда при своем незнании он еще и жесток…

Аля не видит дороги. Маська тихо сидит в сумке. Приговор произнесен, но он этого, к счастью, не понял. «Домой, домой! Там тихо и тепло. Там только Она и нет страшных людей, измучивших его».

Дома он спит весь остаток дня. А вечером вдруг идет на кухню, пьет воду. Самую малость, но пьет! И смотрит Але в глаза. Он хочет кушать, это она поняла. Разбивает яичко. Нет, Маська не хочет его. Она бежит к соседке за молоком. Он лизнул молочко раза три и ушел спать.

Надежда поселилась в ее душе. На ночь она соорудила котенку компресс — вдруг поможет. А наутро Маська гуляет по дому и ждет ее на кухне.

— Масечка, кушать?!

У него от слюны мокрая борода, но… глотать он не может.

В пятницу вечером приезжает Даша. Настроение у нее отвратное. Слезы жгут глаза. Она гладит Маську. Он вытягивает шейку, будто показывая, что у него болит.

Обе стараются заметить изменения в лучшую сторону. Но их нет. Маська съел грамм фарша, проглотил. Но боль, какая боль пронизывает все его существо! Он не кричит. Он только смотрит им в глаза.

А они прячут глаза друг от друга и от него. Бедный Маська все еще верит, что они помогут ему. Он ждет, он надеется. При знакомых звуках разбиваемого яйца, идет на кухню. Он хочет кушать…

— Масечка, Мася, — кусок застревает в горле и у них. А он не кричит. Не жалуется. Он не может пить даже воду. А так хочется пить…

* * *

Маська умер в понедельник. Прошло неделя с того дня, как он заболел. Вечером его не стало. Аля подошла к Даше, которая не уехала на учебу, и тихо сказала:

— Масечки больше нет.

Взрыв слез, громкий плач. Аля, успокаивая дочку, сквозь слезы шептала:

— Не надо, доча. Ему уже не больно… он уже не мучается. — А сама плакала в ванной и умывалась, чтобы Даша не видела ее слез. И опять плакала.

На следующий день позвонили из ветлечебницы:

— Что с котенком?

— Он умер вчера вечером. — Слезы душат. А эти жестокие люди решили теперь замучить ее и Дашу.